ко мне? Во сне, под утро? Что им надо? Разве я виноват, что остался жив? Может эти двое знают про меня то, что я забыл? Или совершил тогда? Я закончил войну подполковником, был ранен, вначале хватанул неделю плена, бежал… и дрался потом на всю катушку! Но эти двое приходят с завидным постоянством. В ночь с семнадцатого на восемнадцатое… Как избавиться от них? Как найти ключ к своей внутренней свободе? Придут, молча сядут на пол у стены и как будто ждут чего-то. Чего? Снова и снова перебираю по памяти всю войну. Вроде правильно жил и воевал. Что они от меня хотят? Смотрят так будто ждут объяснений. Каких? Нет, это невыносимо! Сегодня шестнадцатое июля тысяча девятьсот семьдесят… года. Значит завтра они появятся снова. Всё! Баста! Спрошу их в лоб, если они меня услышат: «Что надо и в чём дело?» А может между мной и этими гостями с того света стоит прозрачная стена? Через которую ни черта не слышно? И всё-таки попробую. Потому, что так дальше нельзя! От их молчаливого сидения можно сойти с ума. Пусть приходят завтра ночью, пусть! Лучшая оборона – атака! Буду атаковать! Спрошу. Иначе они от меня не отстанут.
***
Опять в четыре утра! Вот они, «долгожданные» гости… Всё по накатанной! Обер-лейтенант как всегда достаёт из кармана кителя свою нескончаемую пачку сигарет, закуривает… Странно! Сиротинин, насколько мне помнится, никогда не курил. Всегда отсаживался подальше от куряк на привале, а тут даже не поморщился. Может там у них сигаретный дым не пахнет? Давай-ка поразмыслим, бывший старлей закончивший войну подполковником: если они передо мной оба в форме – значит погибли на войне. По крайней мере в гибели Сиротинина я не сомневаюсь. Это факт неопровержимый. А если с ним рядом немецкий обер-лейтенант, то они имеют между собой какую-то связь… какую? Если этот немец пришёл с ним, значит он тоже убит… где? И почему рядом с Колькой? Спрошу! Я сплю. Значит я тоже как бы с ними за чертой. С той лишь разницей, что проснувшись утром я вернусь в реальный мир. Они нет. Тогда, если мы сейчас вместе за чертой, то должны услышать друг друга. Прежде всего, интересует немец… кто он? Откуда?
– Не надо спрашивать меня. Здесь мы читаем мысли друг друга. Но Вы живой человек. И поэтому Ваши способности в этом ограничены.
Мать честная! Да он же по-русски… даже без акцента!
– И не удивляйтесь, господин старший лейтенант! Наши возможности в этом плане безграничны!
Господи! Он приобнимает Сиротинина!
– Правда, Николай? И здесь нет такого понятия друг или враг. Мы полностью рассчитались за содеянное. Поэтому с Вами будем разговаривать мысленно. До утра. Но если Вы внезапно проснётесь – мы исчезнем. И уже не сможем понять друг друга.
– Так кто же Вы, обер-лейтенант? И почему всегда приходите вместе с моим старшим сержантом?
– Это легко объяснить. Всех нас связывает семнадцатое июля тысяча девятьсот сорок первого года. Я тоже участник того боя. С противоположной стороны,
