с глубоким учетом открытий весьма развитой тут психологии. Зачем? – А с целью внедрить его в конкурирующих социумах и тем их ослабить. Основной посыл был несложным – «возврат к корням» и прочее опрощение. «Дауншифтинг» – припомнил Артем термин из своей реальности.
От цивилизации, мол, одно расстройство – стресс, конкуренция, нехватка ресурсов и через то взаимная ненависть и падение нравов. А правильно жить надо лишь тем, что природа сама тебе даст – тогда сплошное благолепие и растворение воздухов. И выкладки даже были приложены научные – что золотое время человечества было в эпоху охоты и собирательства, а как только первый огурец в грядку посадили – все, пиздец – аграрное рабство, привязка к постылому труду на земле, товарные отношения, жадность и грабеж. От стояния кверху жопой в борозде пошли болезни суставов, от оседлого житья – грязь, от домашнего скота – эпидемии. У охотников-собирателей даже мозг был больше, потому что богатство впечатлений от кочевой жизни. А чем дальше, мол, человек влезал в производственную деятельность, тем сильнее деградировал. И главное – у собирателей-то жизнь была счастливая и беззаботная, потому что никаким трудом они не занимались, ни в чем не конкурировали, стресса не знали, одна сплошная любовь человека к человеку на мягкой травке под кустом.
Вот, вроде бы, чушь полнейшая – а зацепило. И кто бы эту дурь ни придумал для ослабления соседа, а вернулась она ему бумерангом очень быстро. Новое учение стремительно захватило мир, и первое следствие из него было вполне логичным – чтобы прожить собирательством, надо радикально сокращать население… К чести аборигенов, сокращали они его ненасильственно, просто прекратив плодиться. Приверженцы новой религии брали обеты полнейшего чайлд-фри. И все поначалу шло очень даже замечательно – в ожидании прихода золотого века человечество прекратило экспансию и развитие, во благости проедая наследие цивилизации, и даже, как будто, почувствовало себя счастливее. Стремиться и достигать было больше не надо, работать особо незачем, имущество копить ни к чему – ведь оставить его, за неимением детей, некому. Чем дело кончилось, точно неизвестно – в последние годы падения цивилизации записи уже никто не вел, а города были покинуты. Но можно констатировать, что эти люди последовательно воплотили свою мечту о Золотом Веке в реальность – по миру кочевали племена охотников-собирателей, вооруженных луками и копьями, жрали, что поймают или сорвут с дерева, и отнюдь не оскверняли себя выращиванием даже зелени на гарнир. Правда, стали ли они от этого счастливее – никому не известно, потому что прибора, измеряющего счастье, у коммунарских ученых не было.
– Ну что, идем дальше, на «е восемь»? – спросил Артем, когда видимый внутренним взглядом репер перестал мерцать и совместился в его голове с материальным камнем.
– Нет, – неожиданно
