style="font-size:15px;"> – Хочешь сбежать?
– Я вернусь.
– Ты же знаешь, родной, если что – мы тебя и в Америке найдем…
– У тебя когда-нибудь был повод сомневаться?
Он молчит около минуты, я терпеливо жду.
– Бой сегодня ночью.
– Сразу после мне нужны документы и билет.
Еще одна пауза. Джафар что-то спрашивает в сторону, по-чеченски.
– Сделаю.
Отпуск в универе, сбережения со счета… Собирался вернуться, максимум, через неделю.
Когда надевал куртку, в дверь позвонили. Джафар послал проследить, чтобы я не передумал? Почему-то ему очень важен именно этот бой… Я задумчиво посмотрел на пожарную лестницу, что вела на балкон верхней квартиры. Там маленькие дети, собака, канарейка… А тут – я…
Открыл. Незнакомые, прилично одетые люди.
– Алекс Мерфи? – я кивнул и поправил очки. – Вы должны пойти с нами.
– С к-кем имею честь?
– Федеральная служба безопасности.
***
– Вы… хотите, чтобы я работал на вас?
Воронцов скептически оглядел меня с ног до головы.
– Пока я не знаю, что вы за фрукт? Увольте. Но если вы меня убедите… Я мог бы вам помочь.
Я не выдержал и расхохотался. Ничего не мог с собой поделать.
– Мне не нужна ничья помощь! – нет, не выходить из себя… Всё еще можно уладить.
– Кстати, примите соболезнования… – он тускло смотрел в стену, поверх моего плеча. Я перестал смеяться.
– Что?
– Вы же понимаете, мы наводили справки. Мы знаем, что недавно ваша мать покончила с собой.
В глазах потемнело.
– Мистер Мерфи… Вам плохо? Стакан воды? Мистер Мерфи?
Голос шел издалека, почти не задевая сознания. Меня трясли за плечи, кажется, били по щекам…
…как на ринге, когда пропустишь хук в челюсть. Вспышка, а затем – шум, звон… Нокаут.
– Что… вы сказали?
– Подробности сообщили сегодня утром. Ваша мать…
– Вы сказали – самоубийство. Этого не может быть.
– У нас есть запись с камер. Она ехала по мосту… неожиданно газанула, свернула к ограждению и… пробив его, рухнула в воду. Была хорошая погода, ничего не предвещало аварии…
Дальше я не слушал. На окне решетка: прутья приварены к раме. Дверь? Прочная, быстро не открыть… Но другого выхода нет. Если я брошусь на Воронцова, он, чего доброго, начнет стрелять. Я просто не успею ничего сделать.
– Я бы не отказался от стакана воды. – Воронцов кивнул, взглянул на пыльный, с захватанными боками графин. Тот был пуст, на дне его кверху лапками лежали мертвые мухи.
– Одну минуту… – он нажал кнопку интеркома. Я «щелкнул».
Вошел конвойный:
