горячий душ и как маленькая проказница, будет с упоением подслушивать, суровые речи дядюшки, огорченного поведением своей безмозглой дочурки.
И подумав об этом, Белла сделала резкий выпад вперед, но мысли о матери тут же завладели разумом, и она вновь замерла на месте, сотрясаясь от холода.
Оксана ни за что не поддержит дочь, в красках объясняющей свою правду. Она, как и всегда, скажет, что Белла живет фантастическими мечтами, не имеющими ничего общего с реальной жизнью, вновь напомнит, что на дворе двадцать первый век и молодые девушки обязаны заводить полезные знакомства, веселиться и идти в ногу со временем, а не торчать в четырех стенах с очередной книжкой в руках. И снова заработает тошнотворная карусель, о будущем образовании, о карьере и планах, которым должна следовать Белла. И, конечно же, мать осудит ее поступок, ведь оставить Риту одну, проявившую к сестре, внимание и заботу – верх неуважения.
«Как ты могла заявиться в дом в таком виде? Да как тебе в голову взбрело бросить Риту и уехать? Белла, иной раз мне кажется, что ты живешь в другом мире! Все девушки, как девушки! Знакомятся, веселятся и при этом могут совмещать отдых с учебой. А ты же вечно сидишь в книжках, занимаешься какой-то бессмысленной ерундой, не уделяешь внимания моде и красоте, и постоянно ставишь меня в глупое положение перед людьми!»
Представив как мать вываливает на нее очередное недовольство, подобное тягучей жиже, Белла проглотила комок обиды, полностью уверенная, что именно так все и будет.
Она никогда не стремилась целенаправленно выводить Оксану из себя ведь ее осуждения не просто огорчали, а оставляли глубокие рубцы на сердце. И сейчас меньше всего на свете ей хотелось снова выслушивать пламенные речи матери о том, какая же она неблагодарная дочь. Но Белла не считала себя такой. Она была воспитанной, искренне любила и уважала своих родителей, но если всякий раз слышать эту фразу от родной матери, так или иначе уверенность в этом постепенно будет ослабевать.
Тяжело вздохнув, Белла ступила на влажную хлюпающую землю, чувствуя как грязь пролазит между пальцами. Ветер смахнул одинокую слезу обиды с ее лица и, как будто, удовлетворившись этим, улетел прочь, погрузив все вокруг в пугающую тишину. Левой ладонью Белла вела по забору, а правую держала перед собой, чтобы не наткнуться на острые ветки деревьев и елок, прятавшихся в ночной тьме. Несколько раз ее нога наступала на острые мелкие камни, причиняя боль холодной ступне, но она упорно двигалась вперед.
Пройдя слишком много и не нащупав никакой решетки, Белла не на шутку запаниковала, а когда левая ладонь просто провалилась в пустоту, говоря о том, что забор уже закончился, она и вовсе упала духом. Развернувшись в обратную сторону и вновь прикоснувшись к прохладному кирпичу, Белла попыталась вспомнить слова Риты.
«Держись левой стороны забора и почти в самом его конце увидишь черную стальную дверцу. Пролезешь в нее и попадешь на нашу территорию».
Стуча зубами,
