и разучить вместо этого новые произведения за авторством Союза Композиторов на стихи Союза Писателей. Решив, что этого мало, он заявил, что впредь будет поднимать бокал лишь первого мая, да седьмого ноября, а бросит курить – прямо сейчас. Знавшая его, как изначально некурящего и практически непьющего спортсмена, Настя почувствовала, что у нее отвисает челюсть. Неубедительно изобразив, что у нее запершило в горле, она распрямилась, выискивая очередную жертву для самокритики.
Сидящий в первом ряду Виталий, одетый в какую-то невнятную куртку, нетерпеливо постукивал пальцами по кепке-шестиклинке, показывая всем своим видом, как сильно он уже опаздывает на назначенную ему встречу. Настя знала, что у него сегодня намечен переход – вон, даже сумка с вещами под стулом стоит, но помочь ему ничем не могла.
– Разрешите войти? – послышался от двери чей-то незнакомый голос.
Настя удивленно нахмурилась: там уже стоял высокий молодой человек со светлыми слегка вьющимися волосами, в сером костюме с привинченным к лацкану комсомольским значком. Какой-то значок у него был и с другой стороны, но разглядеть его с такого расстояния было невозможно.
– О, а вот и он! – оживился полковник Крыжовин, – Отличник боевой и политической подготовки Григорий Сосновский, прошу любить и жаловать! Переведен к нам из… другого управления. Присаживайся, Григорий!
– Благодарю! Здравствуйте, товарищи! – улыбнувшись, словно всем разом, молодой человек занял место в заднем ряду, неподалеку от неприметного мужчины.
Настя вновь оглядела зал. В углу тихо сидели стажеры, спрашивать которых было не о чем, поскольку прибыли они в отдел всего неделю назад и натворить еще ничего не успели. Крепкий мускулистый Егор, с сожалением расставшийся с тельняшкой в синюю полоску, задумчивый очкарик Витя и худенькая стройная Таня, чьему облику явно не хватало двух косичек. Собственно, им было еще учиться и учиться, и лишь внезапно возникшая нехватка личного состава с необычными способностями объясняла их присутствие здесь.
Всех троих нашел лично Сергей, причем – совершенно случайно. Почему он решил пойти тем июньским вечером вниз по Гончарному проезду, вместо того, чтобы идти как всегда по Володарского, он не мог потом объяснить и сам. А относить все происшествия на счет судьбы он не любил, ибо с таким фатализмом до чего угодно договориться можно. В общем, лето только начиналось, до духоты и раскаленных улиц оставался целый месяц, а в воздухе еще витали остатки весенних флюидов. Слева шумело Садовое кольцо, впереди блестела под вечерним солнцем Москва река, струясь под Краснохолмский мост, и слабый отзвук чужого отчаяния он мог бы даже не услышать. Тем не менее, он услышал и остановился, пораженный до самых глубин своего второго звериного «я». Где-то рядом заходился от боли и ужаса его собрат! Сергей завертел головой, но тут же определил направление и чуть ли не бегом направился к выселенному дому, мрачно взирающему на мир выбитыми окнами. Протиснувшись в заклиненную в полуоткрытом состоянии
