между московским "евроремонтом" и мафиозным чикагским притоном из фильмов шестидесятых.
Я пробовал разговаривать об этом с Рыженькой – три-четыре разика звонил ей – но… Эти разговоры выливались в вежливо-спокойные отчеты с ее стороны о делах нашей фирмы (нашей, блядь!) – новых магазинах, новых поставках, новых направлениях,
(сеть бензоколонок, но… это верхушки… Кое-что с нефтью…)
новом офисе в самом центре столицы, филиалах в других городах и… Так далее.
Стоило мне набрать в грудь воздуха и с каким-то физическим трудом уже почти решиться задать главный вопрос: за каким, извиняюсь, дрыном ты мне все это сообщаешь, переводишь сюда бабки и вообще делаешь вид, что я – как бы действующий партнер? – как Рыженькая вежливо извинялась за то, что не может сейчас больше разговаривать – встреча, контракт, презентация, заседание Малого Совнаркома, словом, абзац унд параграф. На торопливую просьбу позвать Шерифа – неизменные сожаления по поводу его временного отсутствия: дескать, в данный момент нет на месте – открывает филиал, крутит важную поставку, расслабляется в баньке ("Ну-вы-ж-понимаете…"), звякните-вечерком-на-домашний. За этим последним предложением всегда ощущался какой-то…
Да что там "какой-то"? Кого я хочу наебать? Сучка явно понимала, откуда-то знала, что я не стану звонить ему домой. Может быть, даже знала, почему – то есть знала то, чего не знал я сам. И еще…
За всеми ее докладами-отчетами, за ее равнодушно-дружелюбным, вежливым голоском ясно ощущалась одна главная
(мысль?.. Просьба? Или…)
линия: у тебя есть все, чего ты хотел, все, о чем только мечтал и даже больше (намного больше), а потому если хочешь, чтобы все так продолжалось, сиди там и не рыпайся. Почувствуй я в этом хоть тень угрозы или хотя бы приказа, я бы рыпнулся.
(… – Вы как-то постарели… Седина – я раньше не замечала, и даже в усах…)
Я бы о-ох как рыпнулся, я бы рассказал тебе, сучка, что кушает на обед…
Да ну, холодно звякнул в мозгу насмешливый голосок, кого ты лечишь? Ты сыт, ты доволен и ты – давно уже не молод, а кроме того… Вспомни, что она тебе сказала тогда, в аэропорте – не словами, нет, а гораздо проще… Когда ты станешь совсем стар и уже ничего не сможешь, она обещала тебе прийти и разобраться с какими-нибудь н и м и, и тогда и м придется разбираться… With the best. Или with the b e a s t.21 И ты знаешь: если что, она сдержит свое слово. Потому что она – одна из в а с, и если что – сдержит…
А если она – не только одна из нас, но и… Если она – что-то… Что-то п о к р у ч е нас и вообще что-то д р у г о е, спросил я у этого голосочка. Тогда что? Тогда – помоги нам Бог?
Голосок замолк. Он молчал долго, и я уже подумал было, что он не ответит, когда…
Не поможет, холодно и твердо шепнул он. Тогда – не поможет.
6.
Махнув рукой вслед отъезжающей от дома красной "Хонде", увозящей Рыжую на встречу
