style="font-size:15px;"> – Да, мы писцы, каттавы, жрецы Сефера. – начал Наар, но Уадур его оборвал, ответив на глоттаре.
– Тогда понятно, почему вы здесь оказались. Обычно, когда они слышали запах чернил или рукописи, то рвут человека или рукопись на куски. Это делалось для защиты моего народа и наших традиций. Слишком настойчиво вы пытались привить нам любовь к тому, что нам чуждо. Но всё это было очень давно. Теперь, вместо того, чтобы быть разорванными на части, вы здесь. Скажите мне, слуги Сефера, вы вновь пришли учить нас письму? И не удивляйся, что я говорю с тобой на твоём родном языке. Я знаю язык Империи. Я знаю много языков.
Наар был удивлён и рад. Так общаться будет гораздо проще.
– Нет, мы более не распространяем силой Священное знание. Кто желает, сам придёт к источнику жизни. Если силой заставлять человека есть даже самую вкусную, изысканную еду, она не доставит удовольствия. Среди ваших гостей ведь нет тех, кого вы заставляете веселиться?
Уадур только улыбнулся.
– Что у тебя в сумке?
Наар достал письменный набор и рукопись. Сумку протянул князю, а рукопись прижал к себе.
– Дай мне рукопись – теперь Уадур протянул руку к юноше. Пока хозяин пира общался с пленниками, никто из пировавших не проронил ни слова, никто не остался стоять возле столов, даже кубки с вином и тарелки с едой были отставлены в сторону. Все столпились вокруг пленников и князя. Наар с опаской протянул рукопись. Князь её принял и стал листать.
– И вот такие у вас святыни? – он посмотрел на Кавэда и Наара. – Смотрите, что с нею сейчас будет. – после этих слов Уадур швырнул рукопись прямо в огонь камина. От удара о поленья, горевшие в камине, рукопись открылась. Наар кинулся за ней, но его тут же схватили двое мужчин, стоявшие рядом. Юноша пытался вырваться, но его держали крепко. Пальцы горцев сковали его не хуже стальных оков. Рукопись не горела. С ней совсем ничего не происходило. Точно также она могла лежать на столе или в сумке у Наара. Он сам и Кавэд, не сразу поверили своим глазам. Оба помнили, как строго в любом скриптории или древлехранилище наказывали за неосторожное обращение с огнём. Огонь туда вносили лишь в исключительных случаях и с величайшей предосторожностью. Ни Наар, ни Кавэд не видели, как сгорает рукопись, хотя и слышали рассказы о целых библиотеках, которые были уничтожены пламенем. Все смотрели то на рукопись, то на Уадура, ждали его реакции. Если он решит, что это доброе чудо, то о судьбе пленников можно будет не переживать. Однако же, если горец решит, что так свою силу проявляют злые духи, то, вероятнее всего, что дорога Наара и его спутников закончится прямо на этом пиру, вероятно, в этом же зале и в этом же камине. Но князь молчал, только глядел на рукопись, которую облизали языки пламени.
– Как тебя зовут? – обратился князь к юному каттаву.
– Наар.
– Наар, пойди, достань рукопись. Мне интересно, пощадит ли тебя огонь.
Мёртвая
