хотел солдатам продать! – объяснил старший сержант Горюнов.
– Какую наркоту? – строго уточнил я.
– А вот эту самую. – Старший сержант показал мне два пластиковых пакетика.
Один побольше, с сухой травкой, другой поменьше, с порошком, слегка отливающим желтизной. Объяснять, что это такое, мне не требовалось.
– На выбор, кому что больше по душе. Конопля и героин, – заявил сержант Лаптев, лучший в роте боец-рукопашник.
От здания автозаправочной станции к нам уже бежал низкорослый кривоногий мент, который, видимо, дежурил там. В руках у него был автомат.
Сперва я увидел его, потом шагнул к избитому парню и спросил:
– Ты солдат моих, значит, отравить хочешь?
Тут-то мне и вспомнился капитан Полуэктов. Мысли каким-то тяжелым, красным, горячим валом хлынули в голову. Даже глазам стало больно.
Я не знал, сумели ли доктора поставить на ноги того солдата-водителя после передозировки. Но сразу представил себе, как с таким же диагнозом попадает в реанимацию кто-то из солдат моей роты. У нас в умывальнике шприцы пока еще никто не находил, но угроза была вполне реальной.
Я посмотрел на мента, который бежал в нашу сторону с автоматом в руках. В глазах у меня вдруг потемнело, словно начались сумерки. Кровь ударила в голову. Я сделал еще один шаг в сторону местного парня, стоявшего на коленях, приставил к его голове автоматный ствол и дал очередь, совсем короткую, в два патрона.
– Зря вы, товарищ капитан, – сказал старший сержант Горюнов. – Он и сам через пару дней под забором подох бы. Мы работали старательно, с чувством, с толком.
Ночью дневальный, присланный дежурным по части, поднял меня с казарменной жесткой постели и сказал, что я должен немедленно прибыть в кабинет начальника штаба сводного отряда. Я шел через военный городок и чувствовал, что кто-то держит меня на прицеле. Так оно, наверное, и было.
Осуществляли мое задержание люди из спецназа ФСБ, битком набившиеся в кабинет начальника штаба. Представители других силовых структур, видимо, не решились повязать офицера спецназа ГРУ там, где размещались его подчиненные, боялись, что никогда не вернутся оттуда. Никто не знал, как поведут себя солдаты при попытке задержать их командира.
ФСБ – организация серьезная, хотя сотрудники этой конторы тоже перестраховывались. Я понял это еще по пути в штабной корпус, когда меня из темноты сопровождали наставленные стволы.
Видимо, какую-то уверенность моим оппонентам придавало согласие начальника штаба на мое задержание. Потом он говорил мне, что посчитал все это происшествие каким-то недоразумением, которое вот-вот само собой разрешится. Я же не поставил его в известность о происшествии, написал рапорт, но передать не смог, поскольку к моменту нашего приезда начальника штаба в кабинете уже не было.
Сразу же после задержания, еще в ночное время, меня доставили в суд. Там сидел дежурный судья, который сразу и без всяких сомнений оформил
