говорит. С пониманием вопроса. Это я во флотских делах не разбираюсь – нам, горным козлам, оно и ни к чему. Изо всей морской темы я знаю только припев «Марша Берегового патруля»: «Не боимся Белых субмарин, Белых субмарин, Белых субмарин…». А Князю в его кадетском училище принудительно расширяли военный кругозор…
– Да, толком-то не прокатишься, – говорю. – Вот если бы это надувная лодочка была. А с такой дурой…
– И всё-таки хорошо бы этого адмирала Чапку к делу пристроить, – говорит Дину. – Великий был флотоводец, так уж он островных крыс причморил на Архипелаге, что про них и не слышно было…
– Тяжелый, джакч, – говорю.
– А ты дядю попроси.
– И что мы с ним делать будем?
– С дядей?
– С плотом!
– Ну, я не знаю, – говорит Князь.
И вдруг за спиной слышим:
– Зато я знаю!
Рыба ищет, где лучше
Если зажмуриться, когда слышишь речь Нолу Мирош, можно подумать, что с тобой, убогим, общается самая прекрасная принцесса на всём Саракше.
Зато когда разразжмуришься, сразу наступает резкий облом.
Не то, чтобы Нолу страшная. Нет. Страшных девушек у нас в гимназии хватает. (Это «чёрные» учатся раздельно, а в Шахтах живут люди экономные). Вовсе нет. Просто когда на неё глядишь, на ум приходит только одно слово – «рыба».
Приходит на ум это слово всем. Должно быть, даже бабка-повитуха, принимавшая маленькую Нолу, точно так подумала, хоть и не стала говорить. И если бы нашу одноклассницу повстречал какой-нибудь совсем уж посторонний чужак, он бы тоже подумал на своём чужацком языке: «Ну чисто рыба!».
Наконец, и сами-то рыбы, умей они говорить, хором бы рявкнули: «Наша!»
Нолу, в отличие от нас, полная сирота. Её родители пропали без вести, когда ей было десять. Не на войне, не в гиблых землях. А просто взяли и пропали на лесной дороге. Вместе с повозкой и осликом. Они ехали к родственникам-фермерам – отвезти подарки, привезти земляных яблок. Всё-таки дешевле, чем на рынке! Видно, польстилась какая-то горская нелюдь на гостинцы.
Сиротского дома в нашем городке нет. И никогда не было. Любого сироту найдут, куда пристроить – хоть к самой дальней родне.
Говорят, что такое отношение к сиротам у нас от пандейцев. Возможно. Не худший, конечно, обычай.
Кстати, Рыба могла бы и в наш дом попасть, поскольку приходится она мне многоюродной сестрой или там тёткой через тридцать три солекопских хрена.
Но была у подруги нашей родная бабка, и такая уж там бабка, что никакого дедки не надо…
Так что Рыбе тоже с прозвищем повезло – могли и Горной Ведьмой навеличить. Потому что бабуся-то её – известная ворожея, колдовка, знахарка и вообще личность выдающаяся. В старые времена её непременно бы утопили в рогожном куле из-под соли. Да и нынче таких желающих немало. Но солекопы не дадут: она замечательные обереги мастерит – от завала, от пожара, от соляных
