в сторону двери.
Дома здесь, в станционной слободке, сильно отличались от привычных городских. Во-первых, построены они были не из камня или кирпича, а из деревянных брусьев; во-вторых, не выходили фасадами на улицу, а стояли в глубине более или менее обширных дворов и двориков, где кто-то разбивал огороды, кто-то держал кур и коз – а здесь вот росли несколько плодовых деревьев и колючие кусты «змеиной ягоды». Дом окружала открытая веранда под выцветшим полотняным тентом. Слева от дома и в глубине стоял сарайчик с решетчатой дверью, за которой, ворча, ходила большая рыжая собака.
Шило быстро обогнал Лимона и шагнул в дом первым.
– Ух ты! – сказал он.
Лимон вошёл следом. В просторной прихожей – а может, гостиной, а может, столовой – было полутемно; сильно пахло печеньем. Посередине комнаты стояла будто бы светящаяся изнутри скульптура: вскинувшая руки женщина в лёгком плаще. Фигура была невелика, меньше живого человека, но почему-то казалось, что ты смотришь на неё снизу вверх.
– Кто это? – спросил Лимон.
– Семейная реликвия, – ответил господин Хаби. – Всё, что осталось.
Наверху раздались неровные шаги. Лимон посмотрел на лестницу: появились босые ноги, немного неуверенно нащупывающие ступеньки. От лодыжек и выше колыхались полы тяжёлого и явно слишком большого махрового халата. Ноги прошли примерно пол-лестницы и задумчиво остановились, но потом что-то решили про себя и уже легко и быстро сбежали вниз.
– Кхгм! – в наступившей тишине сказал господин Хаби.
Вид спустившегося сверху существа вызывал изумление: огромный халат – это ещё ладно; но вместо головы торчал серый бумажный пакет из-под хлеба, в котором были прорезаны две косые щели для глаз и одна, ещё более косая – для рта. Левая половина пакета была наспех вымазана чем-то красным.
– Илли, детка…
– Молчи, отец! – сказало существо, скрещивая руки на груди. – Ты мне не указатель! Ты дом не смог защитить от чужаков! Они пришли, чтоб петь – так пусть поют. Иначе – горе!
И правой рукой с хищно изогнутыми пальцами существо описало в воздухе медленную дугу.
– Пойте, – сказал господин Хаби. – А то мы точно таких бед огребём…
Лимон понял, что сначала надо закрыть рот.
– На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги… – затянул было Шило, но настолько не попал в мотив, что заметил это и сам.
– О, – вскликнул господин Хаби. – Что вы, оказывается, знаете!
– Наш отец собирает старые песни, – сказал Лимон. – У него целый ящик этих… – он показал руками. – Которые вставляют…
– Одних Имперских маршев – шесть штук! – гордо добавил Шило.
– А вы, получается, братья? – догадался господин Хаби. – А почему-то совсем не похожи.
– Сводные, – сказал Лимон.
– Так вы будете петь, или я ухожу и начинаю творить несчастья? – капризно спросило существо.
– Сейчас… –
