попрощался и вышел из дома. Через некоторое время в дом вошёл фельдшер.
– Как ваши дела? – он тревожно вглядывался в лицо Ольги.
– Всё обошлось, – за неё ответила Маруся, – проходите, не стойте в дверях.
Удивлённый фельдшер осмотрел девочку.
– Простите, Оленька, что вы делали и использовали в лечении? Её горло… хм, неужели организм переборол инфекцию? – вслух размышлял старый фельдшер.
– Нет, организму помог красный стрептоцид.
Фельдшер резко обернулся к Оле.
– Красный стрептоцид? Но где? Откуда?
– Немецкий госпиталь. После вашего ухода я отправилась туда. Эти люди… врачи, помогли нам. Они спасли мою дочь.
Фельдшер молчал. Немного подумав, он сказал:
– Оленька, ну неужели я не помог бы вам, если бы мог?
– А почему у них есть лекарства, а мы их не имеем? – не выдержала Оля. – Чем они лучше нас? Ведь мы великая, могучая страна, а своим детям помочь не можем.
Оля закрыла лицо руками.
– Я не осуждаю вас, – проговорил фельдшер, – но, пойти туда…
– Ну и что! – Ольга выпрямилась. – Сегодня я к ним пошла, а завтра они к нам придут. Какая разница…
– Откуда вам это известно? – удивился фельдшер.
Ольга осеклась.
– Это очевидно, мне так кажется.
– Вы что-то там заметили? Движение, сборы? – заторопился с вопросами старик.
«Ах, как неловко получилось, – подумала Оля, – ещё заподозрит меня в чём-то.»
– Нет, никакого движения я не заметила, – постаралась выправить ситуацию Ольга, но было поздно. Недоверчивый взгляд фельдшера впился в неё.
– А как же вы с ними объяснялись?
– Я знаю немецкий язык. Учила в гимназии.
– Так, так.
Фельдшер заторопился уходить.
– Всего хорошего. Я ещё навещу вас.
Дверь захлопнулась.
– Зря вы ему про немецкий госпиталь сказали, – нарушила тишину Маруся.
– Может быть, но я же правду сказала, – удивилась Оля.
– Человек он неплохой, – продолжала Маруся, – да только не умеет язык за зубами держать.
IV
Жорж и ещё несколько солдат сидели в землянке. Ели борщ. Они ещё не успели познакомиться и поднимая глаза от тарелки мельком кидали взгляд друг на друга.
Жоржа раздражало откровенное чавканье солдат и ёрзание ложкой по тарелке. «Ну и манеры, – ухмылялся он про себя.»
– Ну, а тебя как звать, – фамильярно обратился к Жоржу паренёк лет двадцати.
– Не тебя, а вас – это во-первых, – спокойно ответил Жорж.
– Ой, надо же, какие мы культурные, – прогнусавил паренёк, – да ладно тебе, то есть вам, меня звать Степан.
– Жорж.
– Значит, Жора.
– Жорж, – резко поправил он.
– А какая разница, – прозвучало
