Было видно, что Саша к ресторану непривычный. Да и она сама тоже не очень. О себе Саша сказал только, что он бывший военный лётчик, пилот транспортной авиации. Ну, это как раз понятно, не укротитель тигров, так лётчик. Саша поставил розу в вазочку, которую принесла официантка и весь вечер украдкой смотрел на Марину. И даже песню для неё тогда заказал.
Гитарист-бригадир, получив деньги, пошептался с музыкантами и сказал в микрофон:
– Эта песня прозвучит сейчас для Марины.
Две девушки, синхронно покачивая бёдрами, неожиданно красиво запели «Mammy Blue».
Мне грустно, мама…
…Марина никогда не могла так сказать своей маме. И папе-капитану тоже. Никому… А может, можно это сказать Саше?… На глаза ей вдруг навернулись слёзы. Она отвернулась и украдкой смахнула их с ресниц.
Саша был похож на зэка. Небольшого роста, с задубевшей от загара кожей на худощавом лице. И шрам через на левой щеке. Глубокий такой, страшный. Но разговаривал он не как зэк и без татуировок.
Марина сама не заметила, как влюбилась в него. Всю свою проклятую коноплю однажды собрала и выбросила в мусоропровод.
А, может, неправильно Тюля говорит? И она не козлище? Может и у неё есть, как у других девушек, ангел-хранитель? В той книжке было написано, что ангел-хранитель есть у всех, кого крестили. Она как-то спросила у мамы, крещёная ли она. Мама грустно усмехнулась чему-то и сказала, что да. Значит, есть ангел-хранитель? Может, это он дал ей пенделя под пятую точку тогда в сауне?
Марина тогда даже стала прикидывать, как она разменяет квартиру, и они с Сашей поженятся. Будто крылья за спиной выросли у неё тогда.
Но, оказывается, ненадолго. Потому что вскоре опять началась эта самая мистика. Саша однажды ни с того ни с сего вдрызг напился, Марина никогда его таким не видела. И вдруг начал на неё орать, как сумасшедший. Что, мол, всё, кончен бал, догорела свечка. И огромный букет жёлтых роз всё норовил ей всучить.
У Марины тогда прямо оборвалось всё внутри. Опять! Что за проклятие, которое не даёт ей выйти замуж?! Железный обруч впился ей в грудь, и из глаз хлынули слёзы. Марина швырнула цветы в его пьяную рожу и закричала:
– Ну почему я такая несчастная? Почему!? Отвечай, гад ты такой, почему!?
Придя домой, Марина выпила из горла бутылку портвейна, вытерла слёзы и надела свою самую короткую юбку. Потом стала на каблуки, взяла подсумок с принадлежностями и пошла на Окружную. Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть. Если мадам Коко Шанель была права, то она сейчас должна выглядеть просто потрясающе.
Но, видно, не суждено ей быть ни женой, ни проституткой. Нет этого в линии её судьбы, ни одного, ни второго, нет, хоть убейся!
Марину тогда забрал с Окружной милицейский патруль, у которого в тот день как раз началась декада борьбы с проституцией. Девчонки на трассе быстро друг друга по мобилкам предупредили, а Марина новенькая, и к тому же от портвейна её так разобрало, что еле на ногах держалась. В общем, подкатил
