свои очертания. Оно было столь же переменчиво, как и весь этот мир, и столь же, как этот мир, неописуемо.
Где-то рядом по радио передавали новости – похоже, те же самые, что и всегда, и это бесконечное повторение информации о далеких ужасах и местных банальных событиях казалось Куколке успокаивающим и ободряющим. В очередной раз сообщили о взрывах в Багдаде, о необходимости ограничить расход воды, о пожарах в буше, о том, что на сайте «Аль-Каиды» снова появились угрозы террористической атаки на Сидней, о том, что очередной спортсмен оказался замешан в сексуальном скандале; затем опять припомнили так и не подтвердившееся сообщение о том, что на сиднейском стадионе Homebush Olympic были обнаружены три неразорвавшиеся бомбы, и добавили, что жара усиливается, захватывая все более обширную территорию и ставя новые температурные рекорды; но здесь, на пляже, волны по-прежнему накатывали на берег, расплываясь белой пеной, а потом откатывались назад, унося с собой весь этот бессмысленный, иррелевантный шум, как это было и будет всегда.
«Воплотите свою мечту в жизнь!» – призвало радио.
«Так ведь я как раз этим и занимаюсь!» – подумала Куколка.
Впрочем, в данный момент ей вообще ничем заниматься не хотелось; у нее не было ни малейшего ощущения, что ей в чем-то отказано, что какие-то ее амбиции оказались не удовлетворены. Она не мечтала ни о друзьях, ни о любовнике, ни о деньгах, ни о шмотках; и ей совершенно не хотелось становиться какой-то другой, не такой, как сейчас. Даже все те несчастья, что выпали на ее долю, в этот момент, казалось, никакого значения не имели. И тело свое она не ощущала ни костлявым, ни толстым, ни усталым, ни изможденным, ни возбужденным, ни требующим упражнений. Она не была ни прекрасной, ни безобразной – просто чувствовала, что существует только для того, чтобы всем телом принимать дар жизни, и все вокруг в этот миг представлялось ей воплощением добра. Ей было достаточно слушать, как обрушиваются на берег и откатываются морские волны, и смотреть, как песок тонкой струйкой сыплется из одной руки в другую.
«Поздравляем тебя, Австралия! – возвестило радио. – И в знак благодарности объявляем сногсшибательную распродажу аксессуаров для ванной!»
Куколка незаметно задремала, потом проснулась и стала наблюдать, как красиво скользят серфингисты на приливных волнах, потом перевернулась на спину и огляделась вокруг – на пляже уже собралось довольно много народу: члены закрытых клубов в пестрых, попугайной расцветки, импортных нарядах; геи в плотно обтягивающих тело купальниках; юные девицы, с невероятной гордостью выставляющие напоказ сдобные грудки-булочки; старики с обвисшими, как использованный чайный пакетик, животами; старухи, глазеющие по сторонам с видом усталых павлинов, раскисших под жарким солнцем. Повсюду виднелись еле прикрытые груди и ягодицы; в воздухе распространился дух фривольного заигрывания; солнце светило так яростно, словно никакого завтра уже не наступит, – и все это на фоне глухого
