style="font-size:15px;"> – Было бы чему завидовать, – возразил Никита и вновь сплюнул под ноги. – У моего отца, между прочим, квадрацикл… Знаешь, как гоняет? Попрошу и подарит.
– Не смеши! – Лёха захохотал на весь двор. – Какой квадрацикл может быть у отца-опойки?!
– Да ты!.. – Никита стал от гнева задыхаться. – Не трожь отца! Убью! – Никита схватил огромный булыжник, валявшийся у поребрика, и замахнулся на друга.
Лёха задрожал от страха.
– Ну, что ты, Никит… Шуток не понимаешь, да?
Никита, отбросив в сторону булыжник, по-взрослому ответил:
– За такие шутки, знаешь, что бывает?
– Не знаю… А что?
Никита грубо ответил:
– Хавальник чистят.
И тут над крышей дома что-то застрекотало. Лёха, задрав голову, сказал:
– Вертолет, пожалуй.
– Ну и нет! – возразил Никита. – Это отец летит ко мне на своем квадрацикле.
Лёха презрительно фыркнул:
– Не городи: квадрациклы по небу не летают.
– А у моего отца летает. Сам гляди.
Действительно, из-за стены дома вынырнул квадрацикл, покружился немного, выбирая место поудобнее, и опустился. За рулем сидел красивый мужчина в одежде крутого байкера. На нем был шлем с огромными очками, кожаные штаны и куртка, нарукавные краги, на ногах – массивные ботинки с толстыми подошвами. Никита со всех ног кинулся к мотоциклисту.
– Пап, ты прилетел? За мной, да? – мужчина молчал и лишь холодно поглядывал на сына. Никита на это даже не обратил внимание. Он ощупывал квадрацикл, ползая вокруг на коленях. – У, как круто!.. Даже крылья есть… Пап, покатай по небу, а?
– Ты мне не нужен, – почему-то голосом матери сказал отец, поддал газу, распустив крылья, квадрацикл мгновенно взлетел и скрылся за крышей соседнего дома.
Никита, подняв вверх руки, дико заорал в след отцу:
– Пап, ты куда?! Не оставляй меня здесь, не оставляй!
Никита подпрыгнул и, подражая птицам, замахал руками, пытаясь взлететь, но упал, ушиб коленки и больше от бессилия, чем от боли, громко зарыдал.
7
– Ну, что ты, сынок, что ты? Успокойся… Страшилка, да приснилась?
Голос Никите не знаком и он боится открыть глаза. Ему кажется, что сон продолжается. Но голос… Голос так мальчишке почему-то приятен, как никакой другой на целом свете. Страшно, а посмотреть все-таки хочется. Чуть-чуть приоткрывает глаза и видит мужчину, но не в церковном одеянии, а в обычном костюме. Вновь прикрывает глаза, думая, что сон продолжается. Ведь Никита четко помнит: когда засыпал, на этом месте сидел батюшка, отец Серафим. Никита вновь приоткрыл глаза: нет, мужчина в костюме никуда не делся, а продолжает сидеть на кушетке, ласково смотрит.
– Окончательно проснулся, да, сынок?
Никиту осенило. Он истошно заорал:
– Пап, это ты?! Всамделишный,
