Бальтазар отслеживал реакцию людей и, если они начинали скучать, вбрасывал очередную провокацию.
– Всего лишь пять человек, полтора года вместе. Никуда не сбежать, не уединиться, – рассуждал Бальтазар. – Как не сойти с ума?
Режиссер подсказывал Молчанову правильный ответ:
«Мы летим на Марс для того чтобы работать, а не строить личные отношения»
– У нас нет времени на личные отношения. График работы расписан по минутам, – ответил Молчанов.
Не обходил режиссер стороной и главную звезду:
«Бальтазару: а как же личное общение?»
– А как же личное общение? – спросил Бальтазар.
«Совет – коротко отшутиться. Требуется увеличить темп».
– На то оно и личное, все останется между нами.
– А ты интриган. Ну же приоткрой нам завесу. Кто из экипажа по – настоящему невыносим?
«Допускается упомянуть – Ричард Пател. В отношении остальных негатив не желателен».
– Таких на борту нет.
Они проследовали через старый российский модуль – самый большой на станции. Заваленный мешками и коробками до небольшой узкой полосы посредине, он не представлял никакого интереса.
– Мы и не заметили, как Андрей привел нас в святая святых, друзья, – Бальтазар вскинул руки. – Реакторный модуль. Посмотрите, какая удача. Командир Скотт Стивенсон здесь. А кто второй? Ммм, единственная девушка на борту, красавица Нака Миура.
Нака улыбнулась и сделала кивок на японский манер. Увидев, виртуальную камеру, она засмущалась.
– Дорогой командир Стивенсон, я все же воспользуюсь возможностью и поздравлю вас лично с успешным стартом.
– Благодарю, Бальтазар.
Бальтазар зааплодировал.
«Втянуть в диалог Наку Миуру».
– Простите, что мы вот так вломились и отвлекли вас, коллеги. У вас должно быть полно работы. Вы заставляете всю эту махину работать, невероятно.
– У нас была лучшая подготовка, – сказал Стивенсон.
– Тогда, если позволите, командир мы отвлечем вас еще на пять минут.
– Не возражаю.
– Нака, девочка моя. Мое сердце разрывается, глядя на тебя. Такая хрупкая, а твои глаза, они наполнены одиночеством. Скажи, ты чувствуешь себя защищенной среди всех этих огромных железных штуковин, и таких горячих мужчин?
Нака перевела неуверенный взгляд на Стивенсона. Тот глядел в камеру, выпрямив шею, как во время строевой подготовки. Следом девушка перевела, ищущий спасения, взгляд на Молчанова.
– Да, – начала она неуверенно. – Я чувствую, будто рождена для этого.
«Требуется мощный эмоциональный отклик. Зритель хочет видеть в ней ранимую женщину».
– Как ты думаешь, папа гордился бы тобой?
Нака застыла, ее руки, оголенные до локтей, покрылись гусиной кожей.
– Я надеюсь, – почти шёпотом произнесла она.
