акте мастурбации, который я провоцирую… ну это было бы ужасно странно, с какой стороны ни взгляни, и я рада, что мне не было об этом известно. Но когда мужчины, которым за пятьдесят и моложе – любви все возрасты покорны, но не в любом возрасте это законно, – когда они подходят ко мне и говорят, что я их первая любовь, то у меня возникают, скажем, смешанные чувства. Почему они так легко влюблялись в меня тогда и почему им так трудно влюбляться в меня сейчас?
Я тогда понятия не имела, сколько времени проведу с Пэт. Она была первой, кого я видела утром, и последней, кого я видела вечером. Но именно наша утренняя встреча была самым интимным моментом. Укладка волос занимала два часа, и мы провели невероятное количество времени за пустыми разговорами. Неловкое молчание – это кошмар. Это самая худшая часть общения. Конечно, можно включить музыку и сидеть или стоять, улыбаясь в пустоту и притворяясь, что тебе и так хорошо, но…
Мне показали эскизы прически, которые Пэт должна использовать в качестве руководства. Я в ужасе посмотрела на нее, примерно с тем же выражением, с каким смотрела на эскизы металлического бикини. Того самого, которым я задушила Джаббу (лично у меня это любимый момент за всю фильмографию), и вам советую испытать подобное: представьте что-то, что в вашем воображении похоже на гигантского космического слизняка, прикончите его и отпразднуйте победу. Эта техника чудесно работает, когда мне становится плохо от своих собственных фотографий в этих огромных наушниках из волос.
Итак, Пэт показала мне разные экзотические прически – от русских княгинь до шведских горничных. Я смотрела на картинки и начала беспокоиться. Тогда еще не было Леди Гаги, на которую можно было бы равняться.
– И я их все буду носить?
Пэт сочувственно улыбнулась.
– Не все. Только одну. И я уверена, они не захотят, чтобы ты носила прическу, которая тебе не нравится.
Сомневаюсь. Звучит как какие-нибудь знаменитые последние слова.
– Ты слишком сильно беспокоишься, – засмеялась Пэт и погладила меня по волосам.
Мы просматривали картинку за картинкой, и на каждой была прическа, которая лучше всего смотрелась бы с башмаками, фартуком и белыми манжетами. Прическа, которую могла бы сделать дочь ацтекского вождя в день свадьбы. Кольца из косичек, завитые локоны и башни из париков. Я печально смотрела в зеркало, наблюдая, как эти прически меняют мое лицо примерно так же, как кривые зеркала.
– Это не прическа, а какая-то катастрофа.
Пэт вежливо смеялась, принимая мои слова за шутку, и неустанно расчесывала, закалывала, брызгала лаком и взбивала волосы. И с каждой новой прической я вставала перед зеркалом, смотрела на свое лицо и отчаянно старалась примириться со своим внешним видом. Выглядела ли я очаровательно со своими пухлыми щечками? Конечно. Сейчас, с расстояния всех прожитых лет, я прекрасно это вижу, но все мы лучше смотримся на расстоянии.
