животные, имеющие несколько желудков, содержащих метанобразующие бактерии, имеют в этом вопросе значительное преимущество. Корова может производить от 250 до 500 литров легковоспламеняющегося метана в день, причем большую его часть она отрыгивает. В 2013 году находящееся в хлеву стадо коров в германском местечке Расдорф произвело столько метана, скопившегося под крышей, что случайная искра привела к взрыву, чуть эту крышу не сорвавшему (хотя позднее были высказаны сомнения, что во взрыве виноваты только коровы).
Это, конечно, не Балерион, Черный Ужас, но кто знает? Может, когда-нибудь, поиграв с генетическим кодом, Дейенерис Таргариен нашего мира отправится в бой, гордо восседая на генетически модифицированной огнедышащей Зорьке…
Но откуда появилась сама идея огненного дыхания? Предполагается, что наши древние предки придумали драконов, натыкаясь на ископаемые останки динозавров и представляя ужасающих существ, обладающих столь большими костями. Именно места, богатые ископаемыми останками древних ящеров, такие как Китай, Англия и Уэльс, богаты и мифологией о них. Но это не дает ответа на вопрос. Поскольку огненного дыхания в природе не существует, откуда появилась идея драконьего огня?
На эту тему существует несколько интересных и весьма разнообразных теорий.
Первая и наиболее очевидная: «Выглядит, словно они дышат огнем…» Драконы острова Комодо, например, любят на секунду высунуть и сразу убрать свой розовый раздвоенный язык, который… похож на языки пламени? Если прищуриться? Могла ли история об огненном дыхании родиться, потому что наши предки видели, как ящеры показывают им язык, и в ужасе убегали? Это, конечно, возможно, но предки наши при таком раскладе выглядят уж как-то слишком пугливыми и глупыми.
Возможно, наши древние предки придумали драконов, натыкаясь на ископаемые останки динозавров и представляя ужасающих существ, обладающих столь большими костями.
Антрополог Дэвид Э. Джонс в своей книге «Инстинкт и драконы» приводит куда более интересную теорию. Он указывает на то, что страх перед этими существами куда старше, чем само человечество. По его мнению, страх перед некоторыми хищниками передается в процессе эволюции. В то время как мы обновляем статусы в соцсетях и заказываем кофе навынос, глубоко внутри нас все еще сидит волосатый обитатель деревьев, живущий во враждебном мире. Намек на хруст ветки под ползущим чешуйчатым телом, когда мы ложимся спать; отклик громкого рева во время бранча. Это его воспоминания у нас в подкорке.
Джонс отмечает, что карликовые зеленые мартышки особенно боятся трех хищников и издают особый крик об опасности, если видят змею, большую кошку либо хищную птицу. А что вы получите, если совместите змею, льва и орла? Дракона! – с энтузиазмом отвечает доктор Джонс в своей (весьма серьезной) книге. Таким образом мысленный образ крылатого-рычащего-чешуйчатого дракона становится этакой напоминалкой о том, чего вам (и
