да меда нет, – подхватил Краснобай, родич радимичского князя Огневита.
Как ни ломали головы лучшие умы дружины, способа раздобыть хоть сколько-то хмельного не нашли. Ни молока, ни меда, из чего можно сделать скороспелую брагу для проводов, раздобыть на этом пустынном берегу было никак невозможно.
– В греки попадем, вина возьмем – тогда выпьем на старика, – утешил Ингвар.
– Кабы не родич ваш, уже бы там были, – буркнул Дивьян.
Вместе с Ингваром и его приближенными пришел Боян. Внутри стана он пользовался почти полной свободой, но передвигался мало – хромал из-за раны в бедре и опирался на посох из свежевырубленной жерди.
– Добри Небеса, что это? – охнул он, едва увидев лодью.
Мистина в удивлении повернулся к нему, не понимая, чего в этом такого особенного.
Боян показывал на троих дунайских пленников: девушку и отроков. Этих нарядить было не во что, они оставались в своих бедных одеждах, только у девушки на голове появился цветочный венок, старательно сплетенный руками зелейника Колояра. Ее длинные черные волосы были распущены и тщательно расчесаны, а на бледном лице застыло отрешенное выражение, будто душа ее где-то не здесь. Лишь глаза странно блестели.
Мистина кивком подозвал Колояра:
– Ну как?
– Готово! – Держанович кивнул на пленников, явно гордясь своим умением. – Годится здешняя сон-трава. Уже в очи Маренины смотрят все трое.
– Кто сии люди? – встревоженно воскликнул Боян и даже подошел ближе, хотя передвигаться ему было нелегко. – Где вы их взяли? Что вы с ними хотите сделать? Добри Небеса!
– Где взял Буеслав – мы не спрашивали, а пойдут они с дедом в Навь, – пояснил Мистина.
И добавил:
– Вместо тебя и твоих парней. Понимаешь?
– Господи Исусе! – Боян побледнел. – Я же говорил вам! Мы, болгары, – христиане! Боги Нави не получат наших душ, даже если вы убьете нас во имя их! Вы погубите их напрасно!
– Мы наш долг ему отдадим, а там, за крадой, пусть он сам за своим добром следит, – усмехнулся Мистина. – Чернига наш был хваткий – своего не упустит. И если еще какой бог придет за их душами, я бы поставил на старика!
– Молю тебя, позови ко мне князя. Мне нужно сказать ему… Очень нужно.
Мистина вопросительно посмотрел на него.
– Господом Христом… Владыкой Нави молю тебя!
И снова между ними проскочила искра понимания, что касалась глубинной сущности их душ и не выражалась в словах. Мистине вновь вспомнилась Эльга, и в этой сгустившейся тьме, полной мрачных отблесков погребального огня, мысль о ней была как серебряная луна средь черного неба.
Он отошел, вскоре вернулся с Ингваром.
– Чего вы? – Князь был полон тревожного оживления. – Начинать пора.
– Прошу тебя! – обратился к нему Боян. –
