Александр III, по словам Витте, согласился. Победоносцев, заключение которого являлось обязательным для обеспечения успеха законопроекту политического значения в Комитете министров и в Государственном совете, притворился не понимающим. «Рабочие? Рабочий класс? Я такого класса в России не знаю. И не понимаю, о чем вы, Сергей Юлиевич, говорите. Есть крестьяне. Они составляют свыше 90 % населения. И из них те, относительно совершенно немногие, утопающие в массе населения, которые работают на фабриках и заводах, все-таки остаются крестьянами. Вы искусственно хотите создать какое-то новое сословие, какие-то новые социальные отношения, России совершенно чуждые. В этом отношении вы, Сергей Юльевич, опасный социалист». Витте по неопытности, как он впоследствии говорил, возвращаясь к рабочему вопросу перед самым своим уходом с поста министра финансов, на этот раз отступил. «Но, – добавлял он, – государь Александр III упрекнул меня впоследствии за это: “Напрасно вы сдались, я бы вас поддержал”»[126]. Николай II не улавливал изменения обстановки, гигантского роста страны, осложнившихся экономических отношений, разраставшихся классовых и национальных противоречий, не сознавал отсталости порядков и форм управления, считал за парадокс ту азбучную истину, что и консерватизм как руководящий принцип для того, чтобы устоять, не должен быть бескомпромиссным, а актуальным и гибким в применении, должен быть приспособляем к живой жизни – жизни именно сегодняшнего дня, так как та жизнь, которая была вчера, сегодня уже не живая, а мертвая. Ему представлялось наиболее легкою, а вместе с тем наиболее достойною задачею управления охранение существовавших порядков и установлений. Всякого новшества он по малодушию боялся, и новаторы были ему ненавистны. Поэтому, держа в начале[127] 1895 г. ответную речь на приветствие земских депутаций по случаю его вступления на престол, он и огрел земства крылатым словом о «бессмысленных» (в подготовленной речи значилось «беспочвенных») «мечтаниях», которыми охарактеризовал высказанные в приветствии пожелания земств[128]. Отсталость от условий современности аппарата управления при отсутствии у руководивших лиц спасительного страха перед бестемпераментным главою государства привели к катастрофе на Ходынке[129]. Последняя стала сопоставляться с аналогичным событием во Франции в царствование Людовика XVI. И впервые пророчески заговорили об общности судьбы Николая II и несчастного французского короля. В происшедшей катастрофе, мыслилось, содержался императив предостережения. В интересах самой власти требовалась хотя бы некоторая ее перестройка, необходимый ремонт и замена обветшавших устоев и частей. Отказ от такого ремонта осуждал все здание на разрушение, в облегчение задачи тех нараставших взаимодействий и сил, которые стремились государственное здание вовсе смести и построить на его месте новое. Проявлявшийся властью бескомпромиссный консерватизм был направлен своим острием против самой же власти. В этом отношении он не мог не осуждаться и ее приверженцами. Враждебные же течения,
Данный эпизод, относящийся к 1893 г., приводится в воспоминаниях С. Ю. Витте (Из архива С. Ю. Витте. Т. 1. Кн. 1. С. 330–331), откуда, судя по всему, В. Б. Лопухин и воспроизвел его по памяти. Закон о страховании рабочих от несчастных случаев за счет предпринимателей встретил возражения К. П. Победоносцева и А. А. Половцова в заседании Государственного совета 24 мая 1893 г., и потому был взят С. Ю. Витте обратно для переделки под предлогом того, что это – «дело очень сложное, требующее тщательной разработки и большой постепенности» (Судьбы России: Докл. и зап. гос. деятелей императорам о проблемах экон. развития страны (вторая половина XIX в.). СПб., 1999. С. 313). Законопроект «О вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов их семейств в предприятиях фабрично-заводской, горной и горно-заводской промышленности» стал законом только 2 июня 1903 г. См. об этом:
Вписано вместо: «17 января».
Подразумевается состоявшееся 17 января 1895 г. в Николаевском зале Зимнего дворца выступление Николая II перед представителями дворянства, земств и городов. «Я рад, – заявил тогда царь, – видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель». Проект этой речи был составлен К. П. Победоносцевым, который по отношению к слову «мечтания» употребил слово «безумные», замененное царем на «бессмысленные» (Полное собрание речей императора Николая II. С. 7; Из черновых бумаг К. П. Победоносцева // Красный архив. 1926. Т. 18. С. 203–207).
Имеется в виду катастрофа, произошедшая ранним утром 18 мая 1896 г. на Ходынском поле около Москвы во время раздачи, по случаю коронации Николая II, собравшейся там более чем полумиллионной толпе подарков, когда пострадали 2 690 человек, из которых погибли – 1 389. Современники воспринимали Ходынскую катастрофу как нечто небывалое в анналах истории, хотя при аналогичных мероприятиях, – коронации Наполеона I в 1804 г., в 1872 и 1873 гг. в Кенигсберге и в 1881 г. в Лондоне, – погибли, соответственно, более 1 000, несколько сот и около 4 000 человек (Дневники императора Николая II. С. 145, 145–146, 145–146; Документы о ходынской катастрофе 1896 г. // Красный архив. 1936. Т. 76. С. 31–48;
