на самом деле, и куда подевался бывший правитель страны Амин. В срочном порядке популярного тележурналиста заменили Алексеем, чтобы он, как человек военный, поделился впечатлениями перед коллегами, не нюхавшими пороха…
Соня молчала. Похоже, вспоминала что-то свое, глубоко личное. Алексею надо было, чтобы она снова заговорила, и он напомнил о себе:
– Как же вы познакомились с генштабовским скворцом?
– Я очень хотела стать журналисткой, – после паузы продолжила Соня. – Шла горбачевская перестройка: гласность, митинги, демонстрации. Всеобщее опьянение воздухом свободы. Я шаталась по Москве и мечтала попасть в Домжур, куда пускали только по членским билетам. Этот человек и провел меня. Он умел не только писать, но и выступать перед аудиторией. Помню, как все смеялись, когда он рассказывал про колхозницу из гарема.
Да, Алексей тогда к месту ввернул ту комическую историю. Мужиков при погонах в 40-й армии было навалом. А дам – «ограниченный контингент». Понятно, что мужички голодали.
Чтобы подбодрить рассказчицу, Алексей изобразил любопытство:
– Странное сочетание: колхозница и гарем.
– Гарем был у дяди короля Дауда. Или у самого короля, не помню. Наложниц у него было около трехсот. После переворота их властелин эмигрировал, и гарем остался без хозяина. Его превратили по советскому образцу в рисовый колхоз. Старший евнух-смотритель стал его председателем. Работать наложницы не привыкли. Потому стали разбредаться, кто куда. Евнух, дабы добро зря не пропадало, стал ими приторговывать. Продал одну даму двум прапорщикам. Вы слушаете, Иван Сергеевич?
– Любопытная история. Что дальше?
Он и в самом деле с любопытством слушал свой рассказ в изложении постороннего человека.
– Прапорщики поселили даму в своей общаге. Кормили, одевали и по очереди отдыхали от трудных военных дел в ее объятиях. Оголодавшая после бегства своего хозяина бывшая наложница отъелась, повеселела и даже освоила некоторые русские популярные обороты, имевшие прямое отношение к сексу. И все бы ничего, не стукни в хмельные головы прапорщиков идея: сдавать подругу на ночь в аренду. О предприимчивых прапорщиках узнал политотдел. Военная прокуратура завела дело о торговле живым товаром.
«Узнал не политотдел, а особый отдел, – мысленно уточнил Алексей. – Потому и дело завели. Прапорщики держались, как партизаны на допросе. Никого из арендаторов не выдали ни на следствии, ни на суде».
– Состоялся суд, – продолжала Соня. – Пострадавшей стороной была гаремная дама. Когда ей предоставили слово, она сложила руки на груди и заявила: «Я рада, что у нас народная власть. Она дала женщине права, как мужчине. Меня привезли в гарем из Курдистана. За три года мой господин только один раз взял меня на свое ложе. Теперь у женщины большие права. У меня два мужа – Саня и Ваня и много наложников. Это хорошо. Неужели русские хотят
