жаром прокатилась по телу, и я выгнулась навстречу. Лишь на секунду отстранившись, он прошептал:
– Видишь, что ты со мной делаешь?
А затем вновь продолжил исследовать мое расслабленное, податливое тело. Я вновь застонала, почувствовав силу его возбуждения. Он прижался ко мне пахом, и послышался его шелковистый голос:
– Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас задрал твои ноги и оттрахал здесь, у стены в переулке.
Все еще тяжело дыша, с трудом держа глаза открытыми, я заставила себя отрицательно покачать головой. Но мысли были лишь о том, что он, черт побери, прав. Он смог зажечь меня за секунду. Каким-то образом заставил хотеть его так отчаянно, как никогда никого в жизни. Поймав мои губы, Эрик снова завладел ими и продолжил:
– А затем в другой позе, со спины.
– Нет.
– Тебя бы возбудил каждый мой приказ.
– Боже, заткнись!
Я задыхалась и дрожала, пока он шептал эти пошлости, а его рука поглаживала низ моего живота, где уже все онемело.
– И если я сейчас залезу в твои трусики, ты окажешься влажной и готовой для меня.
О, черт. Я была.
Его пальцы заползли за резинку моей юбки, и я нервно всхлипнула, останавливая его руку. Я собиралась прекратить сумасшествие, которым он меня заразил. Эрик запомнит эту чертову минуту моей слабости и будет снова и снова напоминать об этом. И тогда я умру со стыда.
– Но ты не признаешься в этом, нет, – продолжил он, на этот раз громче и смотря прямо в мои отрезвевшие глаза. – Ты зависима от общественного мнения. Боишься довериться, отдаться диким желаниям и позволить делать с тобой все, что самой же хочется. Ты думаешь, я брошу тебя после этого, посмеюсь над тобой или буду обсуждать это с другими. Видишь, в чем разница между нами?
Он резко отошел на шаг, а я вмиг почувствовала дикий холод.
– Я свободен, – заявил Эрик, расставив руки. – Мне плевать на мнение остальных. А ты рабыня социальных рамок. Ты в оковах правил и норм.
Вздрогнув, я собрала себя по кусочкам и довольно твердо произнесла:
– Ты рассуждаешь, как псих. Людям необходимы нормы и правила. Им нужны чертовы рамки. Если каждый будет делать, что ему вздумается, начнется хаос. Человечество самоистребится.
Эрик смотрел на меня какое-то время, а затем как-то грустно улыбнулся.
– Ты права. Для общей серой массы недалеких людей нужны рамки. Ими управляют, как стадом. Но ты особенная, Эмбер. Ты можешь делать все, что тебе захочется.
Мне казалось странным, с чего это он вздумал прямо сейчас подискутировать на философские темы. Будто сам дьявол искушал меня. Но мне отчего-то захотелось оправдаться перед Эриком. Объяснить свою точку зрения.
– Я могу быть свободной, – еще строже заверила я. – И буду. Но не сейчас, когда одна. Одной противостоять всему миру сложно. И я не боюсь признаться, что недостаточно сильна для этого. Но
