Лурда они отправились в Рим, но в столице не задержались – Матильда стремилась в Милан, в истинную святыню ее жизни на сцене – театр Ла-Скала.
Возвращались они снова через Францию, задержавшись на некоторое время уже во французской столице – у крестного Матильды, владельца большого и знаменитого магазина белья, были там рабочие дела.
Воронцов был странным. Матильда пыталась понять, что же в нем есть такое, может быть, неявное, что делает его таким неприятным. Симпатичной внешности, высокий, серьезный. Тихий, но при этом решительный – как он мог вызывать в людях такие смешанные чувства? В нем явственно ощущалась сила. Но, может быть, эта сила и отталкивала? Потому что естесство этой силы было каким-то нездоровым, неправильным. Так просто сильный человек, обладающий крепкими руками и отменным здоровьем, может, к примеру, совершать всякие физические подвиги и не хворать при этом. А есть такой вид силы, когда ты можешь сотворить нечто никак непостижимое и невозможное – но сделать это на таком надрыве, приложив такие нечеловеческие усилия, что после этого сразу рассыплешься в прах. Сгоришь – и не останется ничего. Вот какой была заключенная в юном гусаре Воронцове сила.
Жажда, читавшаяся во всех его резких движениях, в его напряженном управлении собственным телом, тоже имела свойство какой-то отчаянной болезненности. Вот это, наверное, в нем и пугает – решила Матильда.
Время от времени они виделись, довольно редко, и всегда эти встречи происходили внешне будто бы сами собой, но проходили с таким беспокойным напряжением, что поверить в их случайность не было никакой возможности. Воронцов всегда вел себя скованно и нервно, много молчал, и молчание его было густым и напряженным. Мог, волнуясь, выдать вдруг какую-либо невнятную реплику, и голос его при этом чаще всего звучал так хрипло, что ему приходилось останавливаться на полувдохе и прочищать горло. Будто бы его молчание имело обыкновение длиться так долго, что он отвыкал говорить.
Потом произошел инцедент, который окончательно настроил Матильду враждебно по отношению к Воронцову. Матильда как раз тогда вернулась из Франции, сезон еще не начался, Юля вот-вот должна была вернуться из Красиц с родителями, и Матильде решительно было нечем заняться. Потому она даже обрадовалась компании Воронцова, вызвавшегося сопровождать ее во время прогулки по городу. Но чего Матильда совершенно не ожидала, так это того, что Воронцов целенаправленно поведет ее в дом своей матушки. Более того, мать Воронцова, увидев Матильду, испытала не меньшее удивление. И даже прислуга растерялась, наблюдая эту неловкую ситуацию.
Воронцов же оставался таким же замкнутым и неразговорчивым, как и всегда, разве что нервничал заметно больше обычного, показывая ничего не понимающей Матильде свой дом. Потом он распорядился накрыть на стол и, обращаясь к своей пожилой матери «маменька», попросил у нее благославения на брак с Матильдой.
Вдова театрально кричала, хваталась за сердце
