возрасте он выглядел статно и достойно. «Доктором наук вырастет» – подумалось ей перед тем как створки лифта закрылись.
Лев Карлович стоял за спинами своих попутчиков. И только по этой причине никто не обратил внимания, как его лицо в один миг приобрело мертвенно – бледный оттенок. Приложив руку к сердцу, он глубоко вдохнул и, сосчитав до пяти, выдохнул. Сердце стало биться ровнее, а приступ паники отступил буквально на полтора шага назад. Он отказывался верить в то, что его самый страшный кошмар снова случился с ним наяву. Проще было представить, что ватага мальчишек ему только привиделась. Ведь он математик. Человек с рациональным мышлением. А, значит, его мозг не готов принять то, что он увидел за пределами лифта.
Натужно заскрипев, кабина гладко тронулась вверх. Несколько долгих мгновений пассажиры лифта молча смотрели прямо перед собой, не зная, чего же ожидать от этой тесной коробки, обитой изнутри фанерными листами и досками от старого лакового шкафа или советского комода. Кабина остановилась слишком быстро. Двери распахнулись. Вся четверка буквально уткнулась взглядом в огромную надпись баллончиком на стене «Янкин, ты мой луч света в этом мире».
Яна с Егором растерянно переглянулись.
По спине обоих пробежал холодок.
Ошибки быть не могло.
– Это наш с Яной подъезд. Это я писал ей послание. Добро пожаловать в Ульяновск, – сказал Егор с сарказмом, указывая на надпись.
– В 2006 год, – добавила девушка, – потому что в 2007 делали капитальный ремонт в подъезде и эту надпись закрасили в первую очередь.
– Признание в любви может быть в любом подъезде любого города. «Янкиных» в нашей стране предостаточно – сказал Лев Карлович, философия которого расходилась с происходящей в эту минуту реальностью.
– Мой крестный работал в мастерской резчиком по дереву. Он вырезал эту дверь в подарок моим родителям на очередную годовщину свадьбы. Она выполнена в единственном экземпляре по индивидуальному эскизу моего дедушки. За этой дверью мама, папа и их дочь – девятиклассница. То есть я.
– Мы можем спуститься на два этажа ниже, – предложил Егор, – там железная черная дверь с оранжевым граффити на ней. Мама с отчимом клялись оторвать мне голову за содеянное, но потом привыкли и даже разрешили расписать мне стену в собственной комнате. Во мне умер классный художник.
– Если вы вздумали шутить, то я спущусь и проверю, – воскликнула девочка – подросток и, стянув с себя куртку, помчалась по этажам. Вскоре её шаги стихли и снизу раздался удивленный возглас.
– Он не лжет, – подтвердила она, выглядывая из – за перил.
– Значит мне не показалось, – задумчиво почесал затылок профессор, – первая парадная очень напомнила мне подъезд моего детства. Я тогда жил в городе Котласе, что в Архангельской области. И там были такие ядовито – зеленые стены. И ватага мальчишек – это одиннадцатилетний я и трое моих друзей.
– Такого не бывает, – задумчиво
