голова, и он иногда мог прочитать девятый час вместо первого, чего, впрочем, никто из «настоящих» священников не замечал. Но когда вместо Евангелия он начинал читать апостол, это уже все замечали. За это, и особенно за вино, настоятель частенько бил его личным посохом по голове, отчего та у Неполучайло работала еще хуже. Отцов Степана, Ивана и Неполучайло хотели все время уволить, выгнать под запрет или просто вон. Один раз уж совсем собрались, но тут выяснилось, что служить-то в храме будет некому. И к тому же затраты на всех троих были слишком низки: все трое в сумме получали половину от того что получал помощник зама старшего бухгалтера. И их решили оставить: все-таки храм не может стоять без службы.
Один словом, начинался обычный отдельский день. Вот пробежал служивший сегодня отец Степан, за ним шел в три погибели согнувшийся Матвеич, который нес синодики. В эти синодики были записаны все работавшие в отделе и не работавшие, но когда-либо попавшиеся на жизненном пути каждому из 42 отдельских священников, а так же все исторические православные личности, все упоминающиеся в летописях и даже в устных преданиях. Так что можете себе представить, что это были за помянники. И все 42 священника охотно записывали новые и новые имена, потому что вынимать частицы на проскомидии было обязанностью отцов Степана и Ивана, а потреблять дары, соответственно, отца Неполучайло. Поэтому каждый день бралась трехлитровая чаша, и Неполучайло мог уже свободно не вкушать пищу до самого ужина. Посему настоятель мог экономить на его содержании. Что он с успехом и делал. Не нужно говорить, что отцы Степан и Иван должны были приходить за два часа до начала службы, чтобы успеть вынуть частицы хоть за какую-то часть вписанных в синодики. Каждую неделю настоятель ругал отцов за то, что они не успевают ежедневно вынимать все частицы и каждый раз ударялся в воспоминания, как он в былые годы, когда не был обременен важными церковными и даже государственными задачами, начинал проскомидию с вечера, сразу после всенощной, и едва успевал закончить к началу литургии, и так подряд в течение шести лет. При этом он служил без дьякона и каждый день (а служил он тогда ежедневно) потреблял по пятилитровой чаше. И все делали вид, что верили.
Вина тоже шло немало, что очень удручало настоятеля, так что он даже плакал по ночам. Но слезы были проливаемы им не зря: вдруг в отделе объявился какой-то грузинский генерал, который пожертвовал целую цистерну вина. Настоятель возликовал и поставил к цистерне часового, специально позаимствованного из одной части спецназа, чтобы охранять драгоценный дар от о. Андрея и некоторых лиц, способных покуситься на святыню. Но со временем стало ясно, что дару ничто не угрожает, так как он уже долгое время стоял на улице и представлял собою сухое вино. Но благодеянию грузина не суждено было погибнуть: умнейший настоятель поручил одному из двоих братьев-алтарников Питько каждый день во время проскомидии засыпать вино изрядным количеством сахарного песка. Ну не мог же он это поручить несознательному Неполучайло, который
