отсутствия.
– Как это?
– Что вам за дело? Вы пока что не мой господин, а если даже и станете им, то я не буду обязан отчитываться вам о своих делах.
– Да ты смельчак, как я посмотрю.
– Мне самому так кажется. И я хочу сделаться таким же флибустьером, как и все вы, но для этого мне еще нужно поучиться ремеслу.
– Сорок экю! – вскричал агент.
Монбар внимательно рассматривал работника, который слегка присмирел под его взглядом. Оставшись весьма довольным результатами осмотра, Монбар обернулся к агенту:
– Хватит кричать! Я покупаю этого человека.
– Олоне присужден Монбару Губителю за сорок экю, – провозгласил агент.
– Вот деньги. – Флибустьер бросил на стол горсть серебра. – Пойдем, – приказал он Олоне, – теперь ты мой работник.
Тот спрыгнул с помоста и с радостным видом подбежал к Монбару.
– Так это вы Монбар Губитель? – с любопытством спросил он.
– Ты, кажется, меня допрашиваешь, – рассмеялся флибустьер, – однако твой вопрос кажется мне вполне естественным, и на этот раз я тебе отвечу: да, это я.
– Раз так, я благодарю, что вы купили меня, Монбар! С вами я наверняка быстро стану знаменитым.
По знаку своего нового господина он почтительно стал позади него.
Начиналась самая увлекательная для авантюристов часть торгов – продажа женщин. Несчастные женщины, по большей части молодые и хорошенькие, дрожа, поднимались на помост и, несмотря на свои усилия держаться с достоинством, краснели и опускали головы от стыда. Слезы текли по их лицам, когда они ловили на себе взгляды распаленных мужчин. Компания имела особенно большие барыши на женщинах, потому что получала их даром, а продавала дорого. Мужчины обычно шли с молотка по цене от тридцати до сорока экю, не более. Женщины же продавались с аукциона за большие деньги. Только губернатор имел право остановить торги, когда цена казалась ему достаточной.
Женщин всегда отдавали покупателям под непристойные выкрики и скабрезные шутки. Так приветствовали флибустьеры своих собратьев, которые не боялись пускаться по брачному океану, полному подводных камней.
Красивая Голова, свирепый флибустьер, о котором мы уже говорили, купил, как и намеревался, двух работников взамен двух умерших, по его выражению, от лености, но в действительности от его побоев. Потом, вместо того чтобы вернуться домой, он поручил купленных работников слуге, а сам остался, чтобы поглазеть на продажу женщин. Друзья подшучивали над ним, но он, устремив глаза на помост, только презрительно пожимал плечами и стоял, сложив руки на дуле своего длинного ружья.
Место на помосте заняла молодая женщина, нежная, стройная, почти ребенок, с белокурыми кудрявыми волосами, падавшими на ее белые худощавые плечи. Гладкий лоб, большие голубые глаза, наполненные слезами, свежие щеки, крошечный ротик делали ее еще моложе, нежели она была в действительности. Ей было восемнадцать лет. Тонкий и гибкий стан, кроткий вид
