парк практически без охраны! Налетев всем кагалом, мы овладели оным без малейшего сопротивления, взяв двадцать четыре пушечных палубы и аж сто сорок четыре вола для их перевозки, не считая канониров и фурманщиков. Грозный итог сражений в Юреневе составил: тридцать пять погибших с моей стороны, сто пятьдесят пленных французов и полсотни наших.
Что делать – а ля герр, ком а ля герр… О потерях со стороны неприятеля наверное сказать не могу, но убеждён, что они были вдвое, втрое, нет – впятеро более ужасны!
Едва расположась в Покровском, известился я, что новый транспорт пленных россиян, числом в четыреста человек, остановился неподалёку. Быв уже раз наказан за отвагу штурмовать селение, занятое пехотой, я отрядил вперёд урядника Крючкова с шестью отборными казаками. Им надлежало выехать навстречу и пистолетными выстрелами отпугнуть охрану транспорта, дабы валили отсюда подальше и дали же наконец отдохнуть. И предприятие сие увенчалось совершеннейшим успехом! Заслыша выстрелы и видя донцов с пиками на лошадях, пленённые воины российские дружно восстали, вследствие чего сто шестьдесят шесть человек и четыре офицера были мгновенно обезоружены!
С сей добычей я окончательно обосновался в Покровском, отужинал чем бог послал и, не дожидаясь утреннего визита мстительных погорельцев Юренева, в ночь двинулся на Городище. Где уже и отдышался, наказав вахмистрам Скрыпке и Колядке подготовить сопровождение для доставки связанных французов в Юхнов. Сам я с некоторых пор избегал появляться в губернском центре лично, да вы понимаете почему…
Доселе рассказы мои касались примеров исключительного героизма народа российского, однако же не всё в нашей партизанской жизни было мазано мёдом. Кое-что было мазано прямо противоположным… С горечью в душе и мерзостью в желудке вынужден признать наличие подлых изменников царю и Отечеству. В нашей округе их было немного…
– Всё дворовые люди майора Семёна Вишнева, строгий был барин, однако, – степенно докладывал мне староста Городищева. – Старых порядков, ещё императора Павла, царствие ему небесное, помнил!
– Не отвлекайтесь, вы про изменников нам поподробнее, – дай бог не в третий раз напомнил я. Беседа с крестьянами всегда чрезмерно утомительна, особенно после тяжёлой ночи (до третьих петухов резались в карты и хлестали какую-то мутную дрянь, раздобытую всё тем же Бедрягой).
– Так они, злодеи, господина своего жизни лишили, а сами французу поганому служить подались и крест на том целовали. Уж ты, батюшка Денис Васильевич, яви такую монаршую справедливость – накажи негодников примерно!
– Вы говорите с кадровым офицером! Как подполковник и патриот, разумеется, я…
– А то уж больно опасные они. Поручика Иванова убили почём зря!
– Но вообще-то дела сии скорее относятся
