тебя голову снимет…
Но обошлось: я все же сумела урвать часок, чтобы вздремнуть, а на галерее оказалась ровно тогда, когда часы на башне отбили без четверти два.
Там было пусто, даже парочки не обнимались в укромных уголках. Ну да на старую галерею редко кто забирается: ее давно не подновляли, камни кое-где шатаются, а парапет, того и гляди, обвалится, если на него облокотиться. Герцог давно уже подумывает снести и галерею, и самое старую башню: проще выстроить новую, чем латать эту древность, но все руки не доходят. Впрочем, подозреваю, он просто ждет, пока башня обрушится сама: нанять людей разгрести обломки всяко станет дешевле, чем платить им за то, чтобы разобрали эту рухлядь по камушку.
В старой башне давно уже живут разве что совы да летучие мыши, слишком уж тут неуютно, да еще и дует изо всех щелей: скреплявший камни раствор давным-давно выкрошился, и держится это сооружение на честном слове, мастерстве древних строителей да на плюще и диком винограде, обвившем стены сверху донизу. Да еще осина подпирает, проросшая у подножия стены и нахально просовывающая ветви в узкие окошки-бойницы.
Да вот и на галерее что-то растет в трещине меж камней, заметила я. Похоже на клен: видно, семечко-крылатку принесло ветром, оно и зацепилось. Воды тут после дождей предостаточно, земли ветром нанесло… Клены растут быстро, и если дело так пойдет, то вскоре галерея и впрямь обрушится, когда корни раздвинут камни…
– Ты уже здесь, – раздалось за спиной, и я невольно вздрогнула: алий приблизился совершенно бесшумно, не потревожив ни камушка, не задев ни единой ветки плюща. – Похвально.
– Вы приказали быть здесь в два, господин. Я пришла пораньше – тут лестница опасная, пока вскарабкаешься…
– В самом деле? Не заметил, – едва заметно усмехнулся он. В свете прибывающей луны алий казался каким-то… ненастоящим, будто морок или привидение. Может, он вовсе и не поднимался по осыпающимся и крошащимся от времени ступеням, а соткался из лунного света прямо здесь, у меня за спиной? – Где?..
– Вот, господин.
Красивая безделушка легла на требовательно протянутую ладонь алия, и глаза у него вспыхнули такой радостью, что я поняла – это именно та вещь, которая была ему нужна.
– А тебе… – Он неожиданно взглянул мне в глаза, и было в его взгляде не только всегдашнее презрение к людям, а и что-то еще. – Тебе не хотелось оставить ее себе?
– С чего бы, господин? – удивилась я. – У меня нет привычки присваивать чужие вещи.
– И тебе не жаль с ней расставаться?
– Ни капли, – пожала я плечами. – Вот тот человек, у которого она обнаружилась, – тому жаль было, привык, должно быть… А мне-то она зачем?
– Просто так. Женщины ведь падки на красивые безделушки, разве не так?
– Мне не пристало украшаться такими вещами, господин. Она разве что герцогине впору, а я всего лишь ключница.
– Отчего же сразу «украшаться»? –
