которые не сожгли во времена ядерной зимы, которые не источили черви, не уничтожили фанатики новых религий. Но и книги – не панацея от невежества, ведь мало осталось людей, способных разобраться в написанном. Да и, сказать по правде, кому интересно вытаскивать из невежества таких, как вы?
Книжник невесело усмехнулся, осматривая учеников.
– Учеба в Семинарии длится годами. А кто все это время будет работать на подземных плантациях, в мастерских, кто будет перерабатывать отходы и выгребать за остальными дерьмо? Не говоря уж о том, что темными, безграмотными людьми просто легче управлять…
Семинарист осекся, прикусив губу. Мальчишки смотрели на него с тревогой. Он и сам понял, что начинает нести крамолу. Еще, чего доброго, обвинят в заговоре. Надо бы сгладить углы, чтобы эти ребятишки не вообразили о нем невесть чего.
– Я не о том, что наше общество несправедливо устроено, – мягко сказал он. – Все у нас правильно, по-другому и быть не может. Просто потому, что иначе Кремль бы не выжил. А потому у нас рабочие работают в мастерских, крестьяне – на плантациях, воины воюют, а семинаристы учатся в семинариях. Просто иногда даже у нас забывают, что в центре всего этого – человек. Кремль выживает не ради своих древних стен, а ради тех, кто живет в нем. А человек – это не только рот, в который попадает пища, и задница, производящая удобрения для этой пищи. Человек – прежде всего свободное существо, способное выйти за установленные рамки. Я вот что хочу донести до вас: каждый может стать тем, кем хочет. Надо просто хотеть этого больше жизни. И тогда, будь ты хоть выходец из самого низкого сословия ассенизаторов, никогда не выходивших на поверхность, – ты сможешь открыть для себя весь мир.
Книжник замолчал, перед тем как сказать самое главное, из-за чего и решился держать речь перед этими жадными до нового глазами и ушами. И произнес:
– Посмотрите на меня: я – простой семинарист, вся жизнь которого была расписана на годы вперед, до самой смерти. Это не худшая судьба, о которой многие из вас даже мечтать не могут. Но все дело в том, что я сам желал другого. Я хотел стать ратником.
Среди подростков пробежал тихий ропот. Каждый знает, что сказанное Книжником – полнейшая крамола: никто не может стать ратником без изначально привитого Д-гена. Это невозможно по определению. И даже мечтать об этом – значит, создавать антиобщественную смуту. И как все запретное, эти слова вызвали у молодых самый острый интерес – их глаза аж засверкали от любопытства.
Книжник улыбнулся:
– Конечно, ратником я не стал. У меня ведь нет Д-гена. А вот воином… Пожалуй. Я приблизился к своей мечте – насколько это возможно. И главное – я вырвался за пределы Кремля, что вроде бы не дано выпускнику Семинарии по определению. Но я сделал это. Я путешествовал в чертовски далекие места, делал поразительные открытия. Я дрался насмерть, спасая друзей, и друзья вырывали меня из лап смерти. И знаете что? Я обрел свое счастье. И все только потому, что силой вырвал у судьбы то, что по праву принадлежит мне. Мою свободу.
