Наши действия?
– Как погода на улице и сколько народу рядом со служебным входом? – поинтересовалась я.
– Дождик мелкий, противный, но, несмотря на это, народу собралось прилично.
– Поняла. Вы, главное, ничему не удивляйтесь и со спины меня подстрахуйте, а то мало ли что в толпе произойти может. У меня руки связаны – я же никого покалечить не могу, а толпа неуправляема.
Я представления не имела, какую пакость задумал Тихонов, поэтому и четкого плана действий у меня не было, но что бы он ни приготовил для Ермаковой, надо бы сработать на опережение. Я вернулась в гримерку, отозвала в сторону Ковалеву и тихонько сказала ей:
– Мне срочно нужны женские брюки на размер больше моего, мешковатая ветровка, парик поприметнее и очки с простыми стеклами. Это реально достать?
– Тихонов? – одними губами спросила она, и я кивнула.
Шепча себе под нос явно непечатные выражения, она ушла, а я с самым безмятежным видом села в кресло и стала смотреть, как Ермакова снимает грим.
– Что случилось? – повернувшись ко мне, спросила она. – Опять Тихонов?
– Опять, – не стала скрывать от нее я. – Но в этот раз с журналюгами.
Вся ее радость от удачно сыгранной роли мгновенно улетучилась. Она вздохнула, подумала и предложила:
– Может, мы тогда здесь переночуем? Диван раскладывается. А еще можно вызвать такси и выйти через центральный вход.
– Что? – взвилась я. – Я не позволю ему отравлять вам жизнь! Он шумихи захотел, журналистов пригласил? Так я ему такую славу обеспечу, что он от них теперь долго в погребе прятаться будет!
– Мы принимаем бой! – голосом маленького волчонка произнесла Ермакова.
– Анна! Вы меня плохо знаете. Я уже давно не волчонок, – очень серьезно ответила я. – Я, к счастью или к несчастью, матерый волчара – жизнь так распорядилась.
Она не успела мне ничего на это сказать, потому что пришла запыхавшаяся Ковалева.
– Все, что по-быстрому смогла подобрать на такую дылду, как ты. Угораздило же тебя вымахать! – ворчала она, вываливая на диван груду вещей.
Покопавшись, я выбрала брюки (правда, мужские, но вряд ли у кого-нибудь будет возможность их пристально рассмотреть) и ветровку, в карманы которой положила баллончики с перцем и слезоточивым газом. Перебрав парики, я остановилась на рыжем с буйными кудрями и нацепила на нос большие очки. Посмотрев на себя в зеркало, я невольно отшатнулась – не дай бог такое чудовище во сне увидеть, седой ведь проснешься! Но узнать меня было невозможно, а это главное. Поняв, чего я добивалась, Анна взяла на кисточку какой-то грим и нанесла мне на лицо несколько штрихов. Посмотрев на себя снова, я обалдела – теперь я выглядела не меньше чем на сорок лет и на порядок страшнее.
– С такой внешностью только лиходеев по темным улицам искать – очень резко преступность в Москве сократится, а количество больных в психушках многократно возрастет, –
