пятнами румянца на щеках.
– Идут! Идут! – неистово закричали девочки, сторожившие появление царской четы у коридорных дверей.
Музыкальная дама взмахнула своей палочкой, девочки взяли первые аккорды… Высокие гости в сопровождении Maman, подоспевших опекунов, институтского начальства и старших воспитанниц, окруживших государя и государыню беспорядочной гурьбой, вошли в зал и заняли места в креслах, стоявших посередине между портретами императора Павла I и царя-освободителя.
Приветливо и ласково оглядывали высочайшие посетители ряды девочек, притаивших дыхание, боявшихся шевельнуться, чтобы не упустить малейшего движения дорогих гостей.
Мы не сводили глаз с обожаемых государя и государыни, и сердца наши сладко замирали от счастья.
Музыкальная пьеса в 16 рук окончилась, вызвав одобрение государя и похвалу государыни. Вслед за тем на середину вышла воспитанница выпускного класса Иртеньева и на чистейшем французском языке проговорила длинное приветствие – сочинение нашего Ротье – с замысловатым вычурным слогом и витиеватыми выражениями. Государыня милостиво протянула ей для поцелуя руку, освобожденную от перчатки, – белую маленькую руку, унизанную драгоценными кольцами.
Затем вышла воспитанница 2-го класса, добродушная, всеми любимая толстушка Баркова, и после низкого-низкого реверанса прочла русские стихи собственного сочинения, в которых просто и задушевно выражалось горячее чувство любящих детей к их незабвенным Отцу и Матери.
Государь был, видимо, растроган. Государыня с влажными и сияющими глазами обняла обезумевшую от восторга юную поэтессу.
Потом все наши окружили рояль с севшею за него воспитанницею, и своды зала огласились звуками красивой баркароллы. Молодые, сочные голоса слились в дружном мотиве баркароллы с массою мелодий и переливов, искусными трелями и звонкими хорами. Во время пения высочайшие гости покинули свои места и стали обходить колонны институток. Они милостиво расспрашивали ту или другую девочку о ее родителях, успехах или здоровье. Увидя два-три болезненных личика, государь останавливался перед ними и заботливо осведомлялся о причине их бледности. Затем обращался с просьбою к следовавшей за ними Maman обратить внимание на болезненный вид воспитанниц и дать возможность употреблять самую питательную пищу. Как раз когда он проходил мимо нашего класса, мой взгляд упал на Нину. Бледная, с разгоревшимися глазами, трепетно вздрагивающими ноздрями, она вся превратилась в молчаливое ожидание. Государь внезапно остановился перед нею.
– Твое имя, малютка?
– Княжна Нина Джаваха-алы-Джамата, – звонким гортанным голоском ответила Нина.
Государь улыбнулся доброй улыбкой и погладил глянцевитые косы девочки.
– Твоя родина – Кавказ? – спросила по-русски государыня.
– Так точно, Ваше Величество! – произнесла Нина.
– А ты любишь свою родину? – спросил государь, все еще не спуская руки с чернокудрой головки.
– Что может быть
