Пугач, даже не растерявшись, что его истинные цели раскрыли (тоже профессиональная способность, приобретённая за годы тяжелой работы в политической среде), – я вот что еще думаю – что мне с Шумилами делать? Они уже от рук отбились, а глядя на то, что тут такое творится, могут и совсем обнаглеть.
– Хочешь, чтобы мы их тоже…
– Да нет. Здесь лучше задействовать другие методы. Пусть остаются. Бандиты, сам понимаешь, народ удобный. Что мы не сможем сделать, там они нас прикроют.
– Ну, тогда нужно попробовать договориться.
– Да знаю я, – ответил Станислав, сделав задумчивое выражение лица, чтобы не показать, что считает совет полковника слишком очевидным для умного человека, – на завтра встреча у меня назначена с этим их смотрящим, Юрой Бешеным. Вот только думаю, как с ними контакт найти. Они же что-то и взамен попросят, а что им дать?
– Ну, это уже тебе думать, Стас. Кстати, ты говорил вчера, что тот хлыщ столичный тебе какое-то предложение сделал, и ты мне сегодня расскажешь.
Станислав не сразу понял, о чём говорит собеседник, но, вспомнив, задумался, стоит ли посвящать в это дело Егора.
«Но если не его, то кого? Больше в Белореченске нет никого, кто бы мог с этим помочь. Или просто забыть об этом… Хотя, там же такие деньги крутятся…»
Но главным для Станислава уже давно были не деньги – их у него хватало. Главной по-прежнему была Власть. И, если принять предложение Зинченко – если, конечно это не подстава – власти у него прибавится. Пугач выйдет на кардинально новый уровень, и о нём заговорят далеко за пределами его «царства». Это стало решающим фактором во внутреннем споре мужчины, и он всё же рассказал Журавлю всё, о чём днём ранее ему поведал Влад.
– Ты думаешь, что он с «Трезубом» работал, и они тебя так хотели подставить? – спросил полковник, когда Станислав закончил.
– Ну, утверждать я сейчас не могу ничего. Но такая версия есть. Знаешь, мне кажется, есть способ проверить, были они в связке или нет.
– И какой? – поинтересовался Егор.
– Сколько вы этих «трезубовцев» живыми взяли?
– Вообще одиннадцать человек. Но четверо были завербованы вчера вечером, так что ничего конкретного сказать не могут.
– Ну, эти не в счет. А вот остальных семеро можно было бы допросить хорошенько. Показать им фотографии Зинченко и спросить, не видели ли они, чтоб их «боссы» встречались с ним.
– Думаешь, расколются?
– Не все, но некоторые точно. Они проиграли свою войну, так что, кроме тюремной камеры у них больше ничего не осталось. Можно им что-то пообещать. Что отпустим, если расскажут.
– И ты думаешь их отпускать?
– Нет, конечно. Нам же результат важен, а не методы его получения.
– Ну хорошо. Если кто-то из них его опознает, понятно, что делать. А если нет?
– Вот тогда и подумаем.