две площади. Мы шли к самой ближайшей, где отбирали четырех людей. На другой выбирали трех. Вероятность того, что могут выбрать нас с Варей, была больше, чем в другом районе. Некоторые дети в толпе плакали, а взрослые шли с опущенными головами. Я держала Варю за руку. Самое страшное – осознавать то, что кого–то все равно возьмут, и они умрут. Когда выбирают не тебя, ты не можешь выдохнуть спокойно, потому что вместо тебя умрут другие. Было прохладное утро. Хорошо, что у нас были куртки. Мамы и папы я тоже не находила в толпе. Вскоре все остановились. Мы уже были на площади. Охрана была повсюду. На высокой сцене уже стоял один из Праведников с двумя охранниками. Это был все тот же мужчина, что и всегда. Высокий, в дорогом костюме, с глазами, полными отвращением к нам. Мы ведь всего лишь рабы. Рядом с ним была коробка с именами. Но сначала наугад выбирался один человек из списка. Как говорила та женщина Мария, я не была там. А Варю туда бы точно не записали.
– Добрый день, жители города номер 104! – торжественно говорил мужчина. – Пришло время снова выбирать тех, кто поможет нашему Спасительному материку жить. Напомню, как и всегда, что я выбираю четырех рабочих, – он все время так говорил. Это сильно задевало каждого. Через несколько лет к нам будут относиться не так доброжелательно как сейчас. О нас будут не только думать как о рабах, но и говорить так. – Что ж, начнем! – он говорил так, будто его совсем не задевало то, что он причастен к убийству людей. А вообще–то, наверное, его и, правда, это не трогало. Все перестали перешептываться, когда он взял список со столика. Он закрыл глаза и ткнул пальцем в лист бумаги. Все они из правительства относились даже к нашим смертям небрежно. – Петр Рокотов.
Этот парень работал в лесу, где мой папа. Он поднимался на сцену, когда его близкие люди рыдали и кричали от отчаяния. Праведник глядел на него с таким равнодушием. Когда тот поднялся на сцену, он пожал ему руку, и мы по традиции все крикнули:
– Во благо спасения!
Эту фразу, судя по всему, придумали сами Праведники. Этот мужчина широко улыбался, когда мы сказали эту самую фразу. Дальше его рука добралась до коробки. Варя дрожала, но я улыбнулась ей. Она кое–как выдавила в ответ свою улыбку. Её розовые губки тряслись то ли от страха, то ли от холода. Праведник тем временем уже вынул из коробки первую сложенную бумажку, на которой было написано имя.
– Светлана Карташова.
Женщина примерно возраста моей мамы. Я видела её на полях. Блондинка, у которой совсем не было семьи. Она была одинокой, и потому её никто не оплакивал. Она с легкостью поднялась на сцену, и все снова кричали фразу: «Во благо спасения!». Я не понимала вообще, зачем нужно убивать еще людей, если на Спасительном материке и так смертность выше рождаемости. Большинство людей жили в таких условиях, что погибали. Голод, постоянная жажда, вечная работа. Все умирали от этого так часто, что даже ни к чему было выбирать еще по семь человек с каждого города. Видимо, правительству, правда,
