уже можно было разглядеть эти странные, из ниоткуда возникшие на месте старых двух – или трёхэтажные, разукрашенные в оранжевые, фиолетовые, голубые и прочие цвета радуги дома – Южный Саратов, перешедший по итогам перемирия Колонии, точно назойливая моль, шутоподобно играл своими красками перед лицами жителей Севера. Всякий, кто хоть раз бывал здесь до войны, сразу замечал: этих зданий на южной стороне улицы прежде никогда не было – почти подчистую разрушенный ударами НАТОвских сил, город по ту сторону границы возродился из пепла ещё до строительства Стены. Северянам оставалось только диву даваться: как они это сделали? Откуда у них такие силы и средства, что теперь тот Саратов выглядит даже лучше, чем его северный сосед? Это казалось невероятным: там, за Стеной, теперь всё совсем иначе – по сути, от прежнего Саратова в южной части осталось только название. И пусть здешние политики все в один голос твердят, что перед ними «ярчайший образец пропаганды проамериканского правительства Азовщины – потёмкинская деревня», что чуть дальше от границы вовсю процветают хаос, нищета и разруха, что людей, бывших граждан России, оказавшихся там, вовсю притесняют, факт оставался фактом – другое государство позаботилось о внешнем виде своей части города. В отличие от его северной территории.
Уже подходя к Стене, Саша увидел, как к какому-то маленькому, наподобие театральной кассы киоску тянется длинная, почти на всю длину Сакко и Ванцетти очередь – все эти люди стремились назначить встречу хотя бы на сегодня. Переговорная улица, «Окно в Америку», квартал самоубийц – кто как называет это место. И если первые два названия ещё понятны обывателю, то последнее имело, как бы грубо это ни звучало, самый что ни на есть сакральный смысл. Каждый раз, приходя сюда на встречу, люди оставляли здесь частичку себя: знать, что там, за толстым слоем бетона, ещё есть кто-то, кто тебе дорог, но ни уйти, ни уехать туда, и уж тем более – забрать его оттуда ты уже никогда не сможешь, было страшнейшим из испытаний для саратовцев. Почти круглые сутки по обе стороны от Стены сюда выстраивалась такая километровая очередь: люди со всех концов разделённых границей городов стремились назначить сыну, дочери, брату, свату, другу, куму или просто какому-нибудь знакомому встречу здесь, у «окна». Пускай всего на пять минут, пусть их будет разделять толстое пуленепробиваемое стекло, а потом они не смогут видеть и слышать друг друга ещё целый месяц, они встретятся – расскажут друг другу, что у них там происходит, узнают, что было хорошего и плохого, как течёт жизнь по обе стороны Стены. Немыслимая, непостижимая разуму ценность для тех, кто не живёт в Саратове – городе, бесстыдно разделённом на Северный и Южный.
– Стой!
Откуда ни возьмись, в нескольких метрах от границы, возле Саши словно из-под земли вырос мужчина в военной форме. Крепко сложенный, выше Александра больше чем на пол-головы, его строгий,
