в ответ.
Они сели, перед этим аккуратно положив Фреда на ступеньки. Эми достала из сумки ножницы, отрезала правый рукав рубашки и перевязала им лицо Фреда так, чтобы он прикрывал его нос и рот. Уверенности в том, что он еще живой, не было – грудь его не вздымалась от дыхания, а проверить пульс в окружающем шуме и мраке стало абсолютно невозможным. «Как же тебе раньше в голову это не пришло?» – ругала себя Эми, одновременно с этим испытывая благодарность к Фреду, отдавшему ей свою маску, едва она лишилась своей.
– Когда же все это кончится? – наконец спросила она – вернее, прокричала – понимая, впрочем, что точного ответа не услышит.
– Когда нибудь это обязательно пройдет…
– Когда-нибудь… – обреченно повторила Эми.
Раздался очередной грохот, громче чем все остальные до этого вместе взятые. Студентка и куратор соскользнули со ступенек вниз: толчок был невероятной силы. Здание университета задрожало, асфальт под их ногами треснул. Эми и миссис Хелмсфилд ошарашенно вскочили и в ужасе ахнули: рука Фреда оказалась в появившейся расщелине. Они поспешили поднять его, но не получилось: ветер, шумевший до этого, в долю секунды усилился в несколько раз. Стало невозможно противостоять ему; Эми согнулась в три погибели, чтобы не быть, в прямом смысле слова, унесенной ветром. Она взглянула в даль и ужаснулась: к ним громадной лавиной приближался всепоглащающий ураган, который был намного чернее, чем окружающий их туман. Эми в один миг осознала простую истину: ей суждено умереть. Либо быть подхваченной неостановимым порывом, либо задохнутся от пыли, беспрерывно вертевшейся в воздухе. Ничто в лице Эми не дрогнуло: она вспомнила все издевательства перенесенные ею в прошлом, все обиды, нанесенные ей врагами и друзьями, свое безрадостное детство и такую же безрадостную юность. Вспомнила Дерека, вспомнила увиденное три дня назад убийство, вспомнила окровавленный труп, рухнувший к ее ногам. И ощутила как все ее страхи перебивает странная радость, возникшая у нее в груди…
– Я знаю, когда это кончится, – тихо сказала Эми, обращаясь, конечно, к себе, не к миссис Хелмсфилд. – Сейчас.
КИРПИЧИ
Украденное время
Последний, тридцатый день по Весам 121 года Эры Становления.
Холодное солнце возвышается над хмурыми облаками, озаряя бледным сиянием центральную площадь Кенинг Хора – Олдтаун. Равнодушный солнечный свет отражается от серых зданий и попадает на пустой сквер, где растут мрачные узловатые деревья. Второго солнца словно бы и не было – его затянуло белесыми тучами. Олдтаун кажется совершенно пустым – лишь две-три неясные тени блуждают по площади, и то они спешно скрываются – удаляются, видимо, по своим срочным и неотложным делам. Здания по периметру площади кажутся совершенно невысокими, за исключением одной-единственной башни, величественно возвышающейся над
