Отвага, слава и любовь. Анна Рось

      Данило вернул саблю Пахому.

      – Данило, не переживай ты так, – сказал Пахом, беря саблю.

      – Да, такую девку еще заслужить надоть, – заметил дед. – Козачка, вся в батька[11]. Тихон Лобода лихой козак!

      – Ага, Маричка прошлым летом с братом Пашкой наперегонки скакала, чуть коней не загнали, а она ему не уступила, – восхищенно рассказывал Трохим Лисица.

      – Такой девке настоящий козак нужен, сокол сизокрылый, – посмотрел в небо дед Яким.

      – Ради Марички я есаулом стану! – в запале сказал Данило.

      – О, есаулом он станет! Да чтоб есаулом стать надо попотеть хорошо, сколько верст проскакать, сколько ночей недоспать, сколько пороху понюхать, сколько врагов порубать! А вы что? Только научились шашкой рассекать, уже – есаулом станет, – махнул рукой дед Яким.

      – Не кажи дед, мы уже прошли испытание, – заметил Трохим, махнув саблей. – Моя бабушка говорит: иди в гору и будешь на высоте.

      – Что вы там прошли, то ж под Желтыми Водами репетиция была. Если бы реестровые козаки, которые были на службе у Речи Посполитой, не стали на бок Богдана Хмельницкого, то не была бы легкой ваша победа, много бы крови пролилось. Ну-ка, Пахомка, бери саблю. Песню запе-вай! – командовал дед.

      – Бейся, бейся, за свободу бейся, а ты песня вольная, будто речка лейся, – затянул Трохим.

      – Лях[12] ошуюю, – кричал дед, – ишо сзади подступают, маши, маши, руби ворога! Так, так, молодец!

      2. Травница

      Лукерья помешивала в казанке галушки и пробовала на соль. Ей еще не было и сорока. Стройная, чернобровая, с густыми русыми волосами под ярким цветастым платком, она была просто красавица. На шее у нее было три ряда бус из красного стекла, а еще нитка из солнечного янтаря, которую подарил ей при обручении ее муж, теперь уже сотник Тихон Лобода.

      Лукерья сполоснула руки после муки и начала резать зеленый лучок, сорванный с грядки.

      – Зараз[13] уже суп будет готовый, поешь, Маричка, а потом пойдешь в балку, – уговаривала Лукерья дочь.

      – Он еще горячий, я зараз не хочу. Я на суп деда Якима пригласила, если придет, накормите его и дайте ему эту растирку, – попросила Маричка.

      – Дам, дочка. Дед Яким добрый козак! А как он твою бабушку любил. Столько сражений прошел дед Яким, сколько ранен был, а вот, Бог послал такой долгий век, а мать моя, Ульяна, молодой погибла, царствие ей небесное, – перекрестилась на иконы Лукерья. – Маричка, ты долго не ходи, скорей возвращайся.

      – Наберу сбора и вернусь. Много раненых козаков, да еще и ляхов пленных, много трав надо, – вздохнула дочка.

      – Ты всех лечишь, и наших, и пленных, добрая твоя душа.

      – Они ж хворые, немощные, собаку и ту жаль, а то человек, – рассуждала Маричка.

      – Если б они так же считали, то и не было бы этой войны, – вздохнула Лукерья.