на диван и закинула ноги в грязных сапогах на стопку пестрых подушек. Лейв скривился. Она проследила его взгляд и отмахнулась.
– Все равно завтра они окажутся на помойке.
Сольвейг загадочно улыбнулась и поманила девушку к себе.
– Жалко себя, правда? – и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Мужчины не обращают на тебя внимания, друзья уходят, им с тобой скучно.
Она загибала пальцы. Ее рука была прямо напротив лица хозяйки квартиры.
– Ты возвращаешься домой, проходя мимо магазина со всякими штуками для интерьера, и каждый раз покупаешь себе утешительный приз за то, что твой день был как всегда серым и убогим.
Девушка, подчиненная воле демона, не могла пошевелиться, она не проронила ни слова и могла только плакать.
– Соль, прекрати, что ты делаешь?! – не выдержал Лейв. – Ты же издеваешься над ней!
– Нет. Я делаю то, что обещала. А без вводной она не поймет ничего, – она вздохнула и откинулась на спинку дивана. – Если годами врать себе, то рано или поздно начинаешь верить в свою ложь. Смотри!
Сольвейг щелкнула пальцами, и девушка упала на пол, закрывая руками лицо. Теперь она плакала горько, навзрыд, не стесняясь присутствующих в комнате незнакомых ей людей.
– Как тебя зовут, болезная? – не унималась Сольвейг.
– Анна, – всхлипнула девушка.
– Я права, Анна? – Сольвейг пересела к ней на пол и встряхнула за плечи. – Я права?!
Она перешла на крик и еще раз встряхнула свою жертву.
– Так, хватит! – Лейв попытался подойти, но, встретившись с горящими глазами Сольвейг, отступил.
– Не хватит! – прошипела Сольвейг. – Ты хотел ей помочь – я помогаю. Но, в отличие от Князя, я не могу подселить чувство и дать ему развиваться самостоятельно. Я должна сломать все заслоны, которые она сама себе настроила. И я сломаю. Не гуманно? Да, пожалуй. Но действенно и практично. Это будет ее решение, ее воля, а не моя.
– Ты уверена? – вздохнул Лейв и присел на ручку кресла.
Он осмотрелся и скривился.
– Дом выглядит фальшиво-конфетным, переполненным всякой ерундой и в то же время пустым и неуютным.
– Вся ее жизнь построена на фальши и сокрытии тайных желаний. Я не знаю, кто так постарался, чтобы нанести ей столько психологических травм, но завтра исчезнет последняя память о них.
Она снова посмотрела на плачущую девушку и взяла ее сознание под свой контроль.
– С этого дня ты перестаешь жалеть себя. В твоей жизни больше нет места унынию. Деньги, которые ты выкидываешь на кучу ненужных вещей, ты потратишь на нормальный гардероб, спортивный зал и книги. Ты будешь больше гулять… – Сольвейг посмотрела в окно. – Когда распогодится. А еще… Ты забудешь того козла и больше ни одной слезы не проронишь из-за этого ничтожества. Эй! Пять лет прошло, дура!
Закончив свою речь, она помогла подняться девушке и уложила ее на диван.
