его так зовут. Может, оно и так, а может, и нет. – Старик хмыкнул. – Вот меня зовут Фрэнк, но все зовут меня Бешеный Пес.
– Что ж, спасибо вам.
Он кивнул и направился обратно к столу. Я подумала о Кэйде: он носит армейскую куртку с напечатанной на груди фамилией «Митчелл». Как такое могло случиться?
– Простите мое любопытство, – спохватился Бешеный Пес, снова поворачиваясь ко мне, – но как вышло, что у такой, как вы, и у такого, как он, одинаковые татуировки?
На мои глаза навернулись слезы. Я глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в губах:
– Мы с ним не разные, как может показаться, мы одинаковые. И когда-то я его любила, очень сильно любила.
Я почувствовала, как рука Трейси коснулась моего плеча.
– Идем, дорогая, нам пора.
Словно в оцепенении я вышла на улицу следом за ней.
Снова пошел дождь, и, оказавшись рядом с «Ле Марше», мы с Трэйси сразу спрятались под навесом ресторана.
– Что дальше? – спросила она.
– Пожалуй, я останусь здесь ненадолго, – сказала я. – Подожду, вдруг он вернется.
Трэйси кивнула и сунула руку в карман, чтобы достать звонящий телефон. Я прошла несколько шагов вперед и снова посмотрела в проулок за рестораном. Пусто, только в отдалении голубь клевал что-то на мостовой.
– Из больницы звонили, – сообщила Трэйси, подходя ко мне минутой позже. – У пациента кризис. Мне очень жаль, но я должна ехать.
– Я справлюсь сама, – успокоила я подругу. Голубь чего-то испугался и отлетел дальше в проулок, расстроенный, серый.
Я постояла несколько минут на тротуаре, а потом пошла по направлению к «Старбакс». Заказав кофе, я уселась в кресло у окна. Дождь полил сильнее, окно затуманилось, как и моя голова. Рукавом куртки я протерла кусочек стекла, чтобы видеть прохожих. Любой из них мог оказаться Кэйдом, но его среди них не было.
Я вышла из кафе. Прошел час, потом еще два. Позвонил Райан, и я сказала ему, что собираю материал для статьи. Еще одна белая ложь. Он спросил, смогу ли я приготовить ризотто на ужин. Я ответила, что смогу, и попросила его купить рис арборио в магазине органических продуктов. Наш разговор был легким, непринужденным. Мы говорили так, словно у каждого из нас был перед глазами сценарий. Но именно в этот момент сценарий мне не нравился. Мне было отвратительно разговаривать о рисе и органических продуктах, когда Кэйд бродил где-то в городе, замерзший, скорее всего голодный… Возможно, он притулился где-то в проулке и мокнет сейчас под дождем. Я ненавидела все: рис, дождь и то, как сложилась жизнь.
Я прислонилась к кирпичной стене ресторана, который только что открылся для воскресного ланча. Через окно я заметила привлекательную пару возле бара. На ней было льняное платье с оборками цвета слоновой кости, явно только что купленное в дорогом магазине. Она накручивала на палец длинные темные волосы, игриво прислоняясь к своем спутнику, чисто выбритому мужчине в очках в темной оправе. Я представила себе их разговор.
«Я люблю устрицы», – говорит она.
«Я тоже!» – отвечает
