в тот же день пригласили, произошло в районе Шепард-Маркет – маленьком лабиринте нешироких улиц, где проживали лондонские рабочие, итальянские лавочники и богатые туристы, находившие в этих кривых переулках и скрипучих старых домах тот Лондон, о котором читали у Диккенса, не сильно удаляясь при этом от модных магазинов и ресторанов.
Дом, в который направлялся Дуглас, выглядел вполне типичным для названного района. У входа уже дежурили полисмены в униформах, они о чем-то спорили с парой репортеров. На первом этаже располагалась убогая антикварная лавчонка – настолько тесная, что, раскинув в стороны руки, посетитель мог достать до противоположных стен. Второй этаж занимали жилые комнаты, размерами напоминающие кукольный домик. К ним вела винтовая лестница, на которой буквально негде было повернуться, не смахнув со стен украшавшие их репродукции в рамочках.
Полицейский доктор сидел на обитом ситцем диване. Британская форменная шинель застегнута на все пуговицы, руки в карманах, молодой – лет двадцать пять, пожалуй, – но в глазах уже та самая жуткая обреченность, с которой многие приняли поражение в войне.
На полу перед ним лежал убитый. Лысоватый бледный мужчина лет тридцати пяти. Встретив такого на улице, можно было бы принять его за успешного ученого, рассеянного профессора, какими их любят изображать в комедийных кинолентах.
На жилете, залитом кровью, темнело широкое бурое пятно. Какой-то порошок. Дуглас тронул его кончиками пальцев, но, даже не успев поднести их к носу, уже почуял запах нюхательного табака. Бурые следы виднелись и под ногтями убитого. С тех пор как цены на сигареты взлетели, популярность нюхательного табака стала расти – тем более он все еще продавался не по карточкам.
Жестянка с табаком обнаружилась в жилетном кармане. Пули сбили с нее крышку. Там же лежала наполовину выкуренная сигара, марка «Ромео и Джульета», по нынешним временам безумная роскошь. Неудивительно, что окурок он приберег.
Костюм тоже дорогой, из тонкой ткани, швы ручные. Однако для сшитого на заказ сидит мешковато – как будто хозяин вдруг решил сесть на жесткую диету и сильно похудел. Лицо осунувшееся, в морщинах – тоже свидетельство резкой потери веса. Дуглас тронул пальцами проплешины на голове убитого.
– Очаговая алопеция, – сказал доктор. – Распространенная штука.
Дуглас заглянул в рот. Денег на дантиста у покойного явно хватало. Во рту были золотые коронки. А еще – кровь.
– У него кровь во рту.
– Вероятно, ударился лицом при падении.
Дуглас сомневался, что дело именно в этом, но спорить не стал. Он отметил на лице трупа мелкие язвы и кровоподтеки. Закатал рукав и обнаружил, что кожа красная и воспаленная до самого плеча.
– И где в это время года можно так сильно обгореть на солнце? – удивился доктор.
Дуглас быстро набросал в блокноте, как расположено тело. Вероятно, в момент выстрела мужчина находился в дверном проеме и рухнул навзничь. Дуглас потрогал пятна
