или инакомыслящие, – на конвейерной основе. Что касается допроса подозреваемых, то Бенвей говорит так:
«Хотя применения пыток я, как правило, избегаю – пытка конкретизирует положение оппонента и мобилизует сопротивление, – угроза пытки помогает вызывать у объекта должное чувство беспомощности и благодарности следователю за ее неприменение. А применять пытки полезно в качестве наказания, когда объект уже настолько поддается обработке, что считает наказание заслуженным. С этой целью я разработал несколько методов применения дисциплинарных мер. Один из них назывался «Коммутатор». К зубам объекта прижаты электрические сверла, которые могут включиться в любой момент; а его обучают работе с капризным коммутатором – учат вставлять определенные провода в определенные гнезда, реагируя на звонки и зажженные лампочки. Каждый раз, как он ошибается, сверла включаются на двадцать секунд. Эти сигналы подаются с нарастающей скоростью, постепенно выходящей за пределы его реакции. Полчаса у коммутатора – и объект ломается, как перегруженный электронный мозг.
Изучение «мыслящих машин» помогает нам разобраться в работе головного мозга лучше, чем интроспективные методы. Человек Запада приобретает черты новейших электронных устройств. Гнали когда-нибудь коку по вене? Она действует прямо на мозг, активизируя связи чистого наслаждения. Наслаждение от морфия – во внутренностях. После укола вы прислушиваетесь к самому себе. А кокаин – это электрический ток, пропущенный через мозг, и тяга к кокаину – чисто мозговая, потребность без тела и чувства. Мозг, заряженный кокаином, – это обезумевший бильярд-автомат, сверкающий голубыми и розовыми огнями в электрическом оргазме. Мыслящая машина, в которой только начинает копошиться жизнь омерзительного насекомого, вполне способна испытывать наслаждение от кокаина. Жажда кокаина проходит всего через несколько часов, когда прекращается стимулирование кокаиновых каналов. Разумеется, кокаиновый эффект можно вызвать, активируя кокаиновые каналы электрическим током…
Так что очень скоро эти каналы изнашиваются, как вены, и наркоману приходится искать новые. Вена со временем снова появится, и при ловком чередовании вен джанки, если только он не становится прожигателем топлива, может не замечать потери. Однако мозговые клетки, исчезнув, уже не восстанавливаются, а когда наркоман лишается клеток мозга, жизнь его превращается в жуткую поебень.
Старики, сидящие на корточках, экскременты и ржавое железо в белом мареве жары, и до самого горизонта простирается панорама сплошь из голых идиотов. Полная тишина – речевые центры у них уничтожены, – лишь потрескивание искр да хруст опаленной плоти, когда они прикладывают электроды к спинному хребту. В неподвижном воздухе повис белый дым от горящей плоти. Группа детей привязала одного идиота колючей проволокой к столбу, развела у него между ног костер и со звериным любопытством наблюдает, как пламя лижет его бедра. Его тело, охваченное огнем, подергивается, как насекомое в агонии.
Как обычно, я отклоняюсь от темы. Вплоть
