Герцословакии больше двадцати пяти лет назад, когда ее родина была еще коммунистической страной, а она сама – полной надежд студенткой, желавшей начать карьеру модели и получить возможность выехать за рубеж – если не в Париж, то хотя бы в братские страны социалистического блока, например в Россию.
И когда ее завербовал герцословацкий КГБ, сделав ее одной из своих многочисленных неформальных сотрудников, то есть простым агентом, в задачу которого входило поставлять информацию из студенческой среды, недовольной коммунистическим режимом, выявлять лидеров формирующегося подпольного студенческого движения, направленного на подрыв авторитета коммунистической власти, предоставлять сведения обо всем том, что могло бы интересовать могущественный герцословацкий КГБ.
Милена занималась вышеперечисленным спустя рукава, так как была вынуждена работать на КГБ, а не пришла туда по собственной воле.
Человеком, который тогда «вел» ее, был пузатый майор госбезопасности, которого следовало именовать «Гордион». С ним была согласована кодовая фраза, получив которую, Милена письменно обязалась выполнять любое поручение того, от кого эта кодовая фраза исходила.
Милена попыталась припомнить, сколько же лет прошло с тех пор, как ей в последний раз называли кодовую фразу. Это было давно, практически в прошлой жизни.
О своей недолгой работе на герцословацкий КГБ Милене вспоминать не хотелось. И, разумеется, о нем никто не знал.
Уж точно не Делберт.
Ведь если бы она сообщила тогда, еще до их свадьбы, о том, что по глупости сделалась агентом герцословацкого КГБ, то Делберт, еще тогда ужасно боявшийся силовых органов Восточной Европы (что теперь, после скандала с коварными русскими и его воцарения в Белом доме, превратилось в навязчивый пунктик), наверняка тут же бы ее бросил.
И она бы не была теперь первой леди США (что хорошо), однако у нее не было бы сына Тициана (что плохо).
Наверное, у нее был бы другой ребенок, однако Милена и помыслить не могла о том, чтобы поменять Тициана на кого-то другого. Нет, она не сожалеет, что все получилось именно так, как получилось.
Смыв ошметки послания в унитаз, Милена некоторое время смотрелась в зеркало, а потом, вздохнув, стала снимать косметику.
Значит, они все же решили возобновить с ней контакт. Только вот кто были эти самые они? Герцословацкий КГБ после крушения на ее родине коммунистического режима в начале девяностых приказал долго жить. И Милена, которая к тому времени была уже достаточно известной фотомоделью, причем фотомоделью по герцословацким меркам обеспеченной, приложила все усилия, чтобы получить доступ к столичным архивам КГБ и изъять из него досье, в котором было указано ее кодовое и настоящее имя и хранились все ее донесения.
Те донесения, которые она в свое время отправляла в КГБ.
Так поступала не только она, но и многие из герцословацкого бомонда – те, кто, как и она сама, был вынужден работать на органы госбезопасности.
Досье она изъяла.
