чурбана. – Ипполит обнял ее за плечи. – Я намного старше, а повелся, как лопух придорожный.
У нее своя боль, свое горе:
– Господи, все рухнуло, все, все… И главное, не вернуть ничего, хоть ты голову расшиби о стену, хоть разбейся. Какая-то бессмысленная пустота наступила… или нет… не пустота, хуже… Все стало другим. Незнакомым. Другой Вито… этот дом… улицы… Мне тут очень плохо, потому что все чужое…
– Ну, что ты, мама, так только кажется. Поверь, пройдет время, ты привыкнешь, что Арамиса больше нет.
– Никогда… никогда этого не произойдет. Об одном мечтаю: чтобы нашли убийцу. И тогда я сама, слышишь, сама расправлюсь с ним, чего бы мне это ни стоило. Проберусь в СИЗО, в суд и убью его. Даже если нечем будет, ногтями, пальцами вырву ему глаза, зубами в его глотку…
Ипполит прижал крепче к груди мать, не давая ей говорить:
– Не допускай подобных мыслей, ма, ненависть и месть – плохие подруги. У тебя есть я, мама. Ты можешь на меня положиться.
– Спасибо, Ипполит. Спасибо.
Вообще-то у него на языке вертелся не один вопрос к матери, например: а ты не думала, мама, что твой Арамис кому-то досадил так, что у того человека остался только этот способ разрешения конфликта? А если тот человек был не один? Восточная мудрость гласит: кто сам убил, того убьют, как ты на это высказывание смотришь? Необязательно убивать пулей, есть и более изощренные методы уничтожения. Мудрость рождается опытом, потому Ипполит не задал вопросов, зная, что тень мужа висит над ними, победит она, а не он, родной сын.
– Ма, ты такая маленькая… – вздохнул сын.
– Господа, – появилась Милена, от неловкости мялась, – надо же все… м-м-м… оформлять… готовиться к ритуалу… Кто это будет делать?
– Не знаю, я никогда ритуалами не занималась, – пробормотала Раиса. – Понятия не имею, с чего начинать.
– Когда-то всем приходится столкнуться, этого ни один человек не минует…
Раиса взялась пальцами за виски и запротестовала:
– Не хочу никаких ритуалов, не хочу готовиться… Оставь меня.
Милена добровольно взяла на себя обязанности организатора:
– Ипполит, вы, кажется, единственный, кто адекватен в этой ситуации. Не могли бы помочь мне? Я ведь тоже не умею.
– С удовольствием… То есть… я хотел сказать…
– Да ладно, – махнула ручкой с маникюром на пальцах Милена, – мы поняли, что для вас это не удовольствие, но поможете. Что же вы сидите?
– А что надо делать? – отстранив мать, с готовностью поднялся он.
– Ехать, – с нажимом сказала она.
– Деньги возьми, Ипполит, в кабинете Арамиса, – бросила мать и горько заплакала. Он хотел остаться, но она замахала руками: мол, уходите.
– Заходи, заходи, – пригласил Парафинов Наталью жестом, пригласил радостно, словно ждал ее со вчерашнего дня. – Садись. Вот, знакомься, это свидетельницы.
