у бабушки, так что Соне предлагался следующий выбор: либо отпраздновать премьеру с артистами, либо сидеть одной в пустой квартире. Она выбрала первое.
Праздновать решили в буфете, но не в том, который предназначен для зрителей, а в том, который обслуживал артистов. Места, конечно, было маловато, но территорию расширили за счет прилегающего коридора, холла и даже ближайших репетиционных комнат. Сдвинули столики, накрыли их как положено, а по тем временам даже и шикарно: было вино, и сухое, и полусладкое, и водка для мужчин. На закуску буфетчица выставила то, на что хватило скинуться, и тоже вышло нормально: были бутерброды с ветчиной, с сыром, оливье и пирожные.
Все было весело и замечательно. Все поздравляли дирижера, режиссера, а самое главное, Люсю – певицу, обладающую редким голосом, совершенно не сочетавшимся с ее простецким именем. Удивительная по красоте и силе колоратура не вязалась и с ее внешностью: Люся была грузновата, ее симпатичное правильное лицо оплыло раньше времени, почти лишилось своих контуров. Вообще было непонятно, как эта приятная, но очень уж простая женщина оказалась в опере. Ответ был один – голос. Даже ей, простушке, хватило ума и здравомыслия, чтобы не похоронить такой редкий дар.
В самый разгар празднования совершенно неожиданно для всех пришел Миша. Его появления Соня не ожидала, она мгновенно воспряла духом, на ее лице засияла счастливая улыбка. Появление Миши очень разнообразило празднование премьеры, потому что благодаря ему на столах появились шампанское, виноград, великолепные торты, дорогой коньяк. Вот тогда и началось настоящее веселье!
Соня с Мишей долго разговаривали, они уселись на диванчике в кабинете заведующего литературной частью, который прямиком выходил на буфет, Миша принес по рюмочке хорошего коньяка. Старые друзья делились новостями, вспоминали юность. На очередном взрыве смеха на пороге внезапно появился Павел. Его взгляд на секунду остановился на Мише, после чего он сурово посмотрел на жену. Глаза его были ледяными.
– Празднуем премьеру? – облокотившись о косяк двери, бросил он. – Вон там народ уже никакой совсем, а вы чего ждете? Недостаточно выпили? Или мало возбудились?
Миша и Соня никому не могли дать оснований даже для намека на интим. Они сидели в разных уголках большого старого дивана, тихо беседовали. Тон Павла на этом фоне был просто чудовищен.
– Не слышу ответа! – продолжал Павел, медленно проходя в кабинет. – Она молчит – ладно, ты уже ее напоил, это видно. А ты? Ты кто? Что ты здесь делаешь с моей женой?
Миша, который сначала, видимо, даже не понял, что происходит, только теперь сообразил, что к чему.
– Так ты муж Сони? – воскликнул он. – Заходи! Соня сказала, что ты сегодня на каком-то дежурстве, а раз ты освободился – давай, присоединяйся! Тебя Павел зовут? Очень приятно, я – Михаил.
Миша протянул руку для пожатия.
Глаза Павла еще больше сузились.
– Я в коллективных
