мне, пожалуйста, распечатку входящих, а заодно и исходящих звонков с сотового телефона Ивана Семеновича Андреева за июль этого года, – попросила я.
Володя недовольно посопел и сказал:
– Черт с тобой! Диктуй номер! – Он все записал и спросил: – И что тебе это даст?
– А то, Киря, что не могла мать сыну больше двух недель не звонить, где бы она ни находилась, – объяснила я и вдруг спохватилась: – Володя! – жалобно проскулила я. – А можно еще одну распечатку? С ее телефона? За июнь и июль? А?
– Тетенька! Дай попить, а то так есть хочется, что переночевать негде, – ехидно заметил Кирьянов.
Я сочла это заявление знаком согласия и продиктовала ему номер Клавдии Петровны. Убедившись, что он все правильно записал, я положила трубку и, успокоившись насчет этой части проблемы, вернулась к более насущной на данный момент, то есть к Третьей швейной фабрике, из-за которой весь сыр-бор и разгорелся. Я очень надеялась, что дело именно в ней, потому что, окажись иначе, мне придется очень сильно пораскинуть мозгами, чтобы этого злодея, покушавшегося на Андреева, вычислить.
Накопившаяся за время расследования предыдущего дела усталость давала о себе знать все больше и больше, причем ощущалась она не только на физическом уровне: я уже медленно и плохо соображаю – вон как перед Ершовым опозорилась, когда попросила его труп Кефира найти, который для дела нам действительно ничего не даст. Я попыталась проанализировать сложившуюся ситуацию, но ничего конструктивного мне в голову так и не пришло, да это и невозможно пока – из-за недостатка информации. Решив хотя бы выспаться, раз уж мой нормальный отдых в теплых краях отодвигается из-за моей собственной глупости на неопределенное время, я пошла спать.
День второй
Вторник, оказавшийся ничем не лучше понедельника, или Легенда о старом кладе, которая пока что ничем не подтвердилась
Тягостное впечатление от вчерашней встречи с Андреевыми и злость на себя за то, что я вообще впуталась в эту историю, не изгладились из моей души и на следующий день. Поэтому настроение мое можно было назвать только одним словом: «мерзопакостное». Так что кофе я пила, как известная литературная героиня – «Ну без всякого удовольствия!». Но если уж взялся за гуж… и далее по тексту.
За завтраком я размышляла о том, куда могла деться Клавдия Петровна, но с решением этой проблемы следовало подождать до тех пор, как освободится Венчик. Вот тогда-то я его к больнице и отправлю, чтобы он там выяснил все, что сможет, об отъезде Клавдии Петровны: на какой машине и куда она поехала, да и все остальное, – а потом и сама подключусь: не разорваться же мне на сто маленьких Тань, чтобы сразу в нескольких местах работать! Я не слишком рассчитывала на то, что Кирьянов быстро организует мне распечатки, потому что для этого ему требовалось «прицепить» свой запрос к какому-то уже существующему делу, а это в один миг не делается. А вот что касается покушений на Андреева, то я все больше
