разделить её со мной поровну, а то и вовсе переложить на мои плечи.
– О! – тонко улыбнулся немец. – Вы настоящая женщина! – он похлопал Ларису по плечу. – Но мои подруги не поверят. Они скажут, что я им лгу. Советские женщины не могут быть против эмансипации. Если им рассказать это, они просто закидают меня огрызками…
«Пусть они кидают в вас чем угодно, – чуть было не сказала Лариса. – Но я остаюсь при своём мнении».
– Вы просто не так поняли, – затараторила по-немецки переводчица, выразительно глядя на Ларису. – Советские женщины гордятся своей независимостью и равными с мужчиной правами.
«Дура набитая, – подумала Лариса, – тебе точно больше гордиться нечем».
Десять дней слились в один и пролетели, как весенний майский ветер – тёплый и лёгкий. Съёмки заканчивались, Ключевского ждали дела в Москве, нужно было расставаться, и это казалось неправдоподобным. Утром Лариса встала, прошлёпала босыми пятками по квадратам солнца на паркете и распахнула форточку. На улице чирикали воробьи.
Ключевский встал рядом с Ларисой и обнял её. На стене соседнего дома был барельеф – каменная женщина в развевающихся одеждах, раскинув руки, летит над городом.
– Ты возьмёшь Люсика и приедешь ко мне, – сказал Ключевский.
– Я приеду завтра же, – пообещала Лариса.
Лариса сидела в студии перед микрофоном и вспоминала глаза Ключевского. Ей нравилось смотреть в его глаза. Они были мягкими, добрыми и светились любовью.
– Это ничего, что я на семнадцать лет старше тебя? – с тревогой спрашивал он.
– Ничего, – отвечала Лариса. – Мужчина и должен быть старше. Иначе какой же он авторитет?
– А я для тебя авторитет?
– Ты авторитет для многих…
– А для тебя?
– Конечно, авторитет, самый большой и главный.
– Ты говоришь правду? – и он заглядывал ей в глаза.
– Чистейшую! – хохотала она и целовала его.
Звукооператор Дима постучал ногтём по стеклу. Она очнулась, нагнулась к микрофону:
– Говорит объединение «Свет»! – счастливым голосом произнесла Лариса. – Здравствуйте, товарищи!
Вадик приехал из командировки через три дня после отъезда Ключевского. Он привёз из Верхне-Туринска подарки: надувную ядовито-зелёную лягушку-круг для Люсика и розовые бусы для Ларисы.
Лариса взяла бусы, покрутила их на пальце и отложила в сторону.
– Не нравятся? – спросил Вадик.
– Нет, почему же… Просто… – Лариса запнулась. Просто приехавший Вадик был абсолютно ни при чём. Ни при чём, и всё тут.
– Кстати, а сколько он получает? – Валентина помешивала ложкой суп, кипящий в кастрюле.
– Не знаю, – Лариса никогда не спрашивала у Ключевского, сколько он зарабатывает.
– Много, наверное, все режиссёры хорошо получают, – сделала
