всегда сказать, что ну хорошо, был 1939 год, а до этого был 1938 год.
ЗАЛЕССКИЙ: Да.
ГАСПАРЯН: Мюнхенский сговор. А в чем принципиальная разница?
ЗАЛЕССКИЙ: Принципиальная разница состоит прежде всего в том, что по Мюнхенским соглашениям Германия получила Судетскую область, населенную преимущественно исключительно немцами.
ГАСПАРЯН: Ну, это детище Версальского договора. Здесь нельзя сказать, что опять во всем виноват Советский Союз. Потому что мы-то как раз не подписывали Версаль.
ЗАЛЕССКИЙ: Версальский договор вообще кошмарное произведение дипломатии Англии и Франции, которые почему-то посчитали, что с помощью какой-то бумажки они смогут руководить всей Европой – и следовательно миром.
ГАСПАРЯН: Ну, тот самый случай, на самом деле, когда ленинские слова-то абсолютно точно отражают суть явлений, что это мина замедленного действия вообще под всю Европу.
ЗАЛЕССКИЙ: Конечно. Во всех – практически во всех – этих наскоро нарезанных молодых суверенных государствах произошли национальные взрывы. Вся Европа содрогнулась. Знаете, если бы модно было на одну чашу весов положить пакт Молотова – Риббентропа, а на другую – Версальский договор, чтобы решить, какой из них сыграл большую роль в том, что первого сентября Германия напала на Польшу, то со значительным перевесом победил бы Версаль.
ГАСПАРЯН: Так, собственно говоря, и Гитлер этого никогда не отрицал.
ЗАЛЕССКИЙ: Конечно, не отрицал.
ГАСПАРЯН: Он же еще в «Майн кампф» сказал, что моя главная задача – это ликвидировать последствия Версаля.
ЗАЛЕССКИЙ: Он к власти пришел под этим лозунгом. Так ведь за него немцы-то и во многом голосовали именно потому, что он это обещал.
ГАСПАРЯН: Ну, это же национальное унижение, откровенно сказать.
ЗАЛЕССКИЙ: Это не просто национальное унижение. Вскоре после войны страны начали искать хоть какой-то выход из создавшейся ситуации. И в Австрии – оставшейся фактически каким-то несчастным осколком некогда огромной Австро-Венгерской империи, – немецкоговорящей Австрии было очень сильное пангерманское движение. И в Австрии, и в Германии заговорили о создании единого немецкого государства – то есть, объединенного мощного немецкого государства. Модно подумать – и в чем проблема-то? Ну хотят два государства объединиться – это же их право. Так что вы думаете? Когда стал решаться этот вопрос, прежде всего Франция костьми легла, категорически запретив объединение. Им даже не дали создать Таможенный союз. Почтовые службы не дали объединить. Почему? Потому что, говорят, нельзя. Опасно.
ГАСПАРЯН: Германская военщина воскреснет.
ЗАЛЕССКИЙ: В результате в Австрии позже пришел к власти тот самый Дольфус, а за ним Шушниг. И на самом деле в 1930-х годах режим в Австрии очень мало имел общего с демократией.
ГАСПАРЯН: Вернемся к событиям в Польше. Вот Гитлер готовился
