Сейчас их осталось всего две тысячи. Только за прошлый год по всей стране закрылось почти сорок местных редакций, свыше четырехсот журналистов потеряли работу. Этот происходило в Швеции в одном ритме и по тому же самому шаблону, как росли неофашистские движения. Единственной группой, увеличивавшейся в данной сфере, были кураторы и консультанты по пиару.
Веннергрен кивнул в сторону редакции.
– Это не она была руководителем Вальтера, когда он проходил здесь практику прошлым летом?
Шюман поднялся и встал рядом с ним, у него болели оба колена.
– Они отлично сработались, – сказал он.
– Она произвела хорошее впечатление на Вальтера, он часто говорит о ней.
Бенгтзон, очевидно, почувствовала их взгляды, она подняла глаза и посмотрела в ту сторону, где они стояли за стеклом плечом к плечу. Шюман инстинктивно сделал шаг назад и повернулся.
– Как дела у парня? – спросил он и снова сел за стол.
– Хорошо, спасибо, – ответил Веннергрен. – Получил диплом журналиста несколько недель назад.
– Жаль, что в Швеции больше нет журналистской работы, – заметил Шюман.
Председатель правления доверительно улыбнулся:
– Вальтер пойдет дальше по академической линии, собирается исследовать медийные отношения и журналистскую этику.
Шюман кивнул:
– Талантливый парень.
– Я немного сомневался, когда он захотел попасть на практику именно в «Квельспрессен», но, как оказалось, он нашел здесь интересное направление для себя. Он много обсуждал журналистскую этику и требования к таблоидной журналистике со своим руководителем, как там ее зовут? Бернтзон?
– Бенгтзон, – поправил Шюман. – Анника.
– Я читал тезисы Вальтера в один из недавних вечеров, и они показались мне довольно интересными. Он приводит различия между официозными средствами массовой информации вроде утренней прессы и государственных телевизионных новостей, с одной стороны, и таблоидами типа «Квельспрессен», с другой. Первые считаются «приличными» и «серьезными», и это связано как с их выбором тем, так и подходом к его реализации. Они освещают рынок труда и политику, спорт и войны, все традиционно мужские сферы интересов, беря за основу официальную точку зрения.
Услышанное показалось Шюману знакомым, разве он сам когда-то не разглагольствовал подобным образом?
– Все СМИ освещают войну и политику, – сказал он.
Председатель правления с азартом продолжал рассуждать:
– Да, но с разных колоколен. Вечерние газеты обычно фокусируются на личностной стороне дела, чувствах и переживаниях людей, такое отношение традиционно считается женским. И наши рассказы для простых людей с улицы, не для истеблишмента. Именно поэтому таблоиды столь презираемы и производят такое же вызывающее впечатление, как громкоголосая женщина из нижних слоев общества…
Андерс Шюман закрыл глаза.
