Полкан: «… Мы вчера провели ночную проверку. И что обнаружилось? Обнаружилось скопище гражданских машин и… продажа водки, товарищи! Причём водку нам продают в три раза дороже, чем во Владикавказе!!! «Пшеничная слеза»! А потом пьяные драки!»
Мой (Лёшкин, на самом деле) Устав – как бы не единственный на полк.
Рядовые читают его завороженно. Как книгу, о которой все слышали, но которую никто не видел.
На Кавказе не бывает монет меньше 50 копеек. И то редко.
Непонятно, как их бить. Поставили перекладину. Андрей: «Кто подтянется меньше меня – тот лох!» И делает десятку, потому что отъелся и обленился.
И все старательно делают десятку. Какими червяками, какими волнами! И то не все смогли. В конце гордо вышел Кеша (в тапках, что существенно, сапоги – штука тяжёлая) и сделал 12, поменяв в середине хват на обратный.
Я, человек из виртуального мира, сделал 15.
И эти дети ещё топорщат перья, бычат друг на друга, опасно шутят с офицерами, курят и матерятся без передышек.
Детсад. Ясли.
Безналичный способ расчёта, условная единица – карточка. Когда рядовой хочет расплатиться с офицером, он пишет домой, чтобы дома ему купили карту оплаты мобильной связи на пять единиц и прислали номер. В расчётах с офицером этот номер заменит 100 рублей.
Кстати. Деньги на мою мобилу по моей просьбе кидать только, если просьба сопровождается словом «Mayday». Если я забуду – переспросите. Или идентифицируйте меня ещё как-то. Специфика местного воровства – украсть, разблокировать, по всем телефонам отправить «кинь денег мне на мобилу!» и пользоваться, пока хозяин доберётся до офиса оператора и остановит обслуживание карты.
Ходили мыться на речку. Ужасно. Ручей – узкий и мелкий. И в нём на участке километров пять моется несколько тысяч человек. Суббота, блин.
Вода белая от мыла и грязи.
Рядовые – дистрофики. Хлипкие. Комплекция есть у пятерых-шестерых из 25. В основном у дедов, что говорит в пользу местной системы воспитания.
Ночью лагерь выглядит волшебно. Шатры ровными рядами. Дымы. Электрический свет чуть пробивается через купола. В окнах горят свечи.
Здесь, в армии, всё не для человеков, а для птичек. Для галочек. Чего стоит «грибок» часового, под которым стоять невозможно, только на корточках сидеть.
Или палатка дежурного по парку, состоящая из одних дыр. Должно быть – есть. Не работает – пофиг.
Зарыли ящик мин. 20 штук. По 3500 каждая. Расстрелять не успеем точно, списывать оружие сложно. Выстрел «Урагана» обходится в 250 тысяч. Офицеру на питание положено в месяц 600 рублей. До чего ж тоскливо.
Ещё здесь есть такая форма, как «кожаный камуфляж». Это месяц не стиранные штаны водителя, пропитанные потом, грязью, выхлопом, бензином, маслом и чем угодно ещё. Они почти чёрные, блестят и плохо гнутся, но камуфляжные пятна на них ещё различимы.
Стрелять будем в среду и четверг. Чуть-чуть разобрался, как это делается. Но мне ничего делать будет не нужно.
За
