если Ванченко не вернется….
– …То никакого оружия послать не могу. Попадет к немцам. И людей погублю. Вот так!
День второй. Обоз выходит
Рассвет был осенний – зябкий, осторожный. Чуть проступила зубчатая кромка лесов.
Испуганно, как пробудившийся от чужой речи часовой, крикнула сойка. Короткой пулеметной очередью простучал по стволу дятел.
Топорков, одетый в длинную офицерскую шинель со споротыми петличками, сидел у догоравшего костра. Неподалеку, на бревне, примостился человек в каске. Он сосредоточенно укладывал в ящичек желтые бруски тола. Лицо его, горбоносое, удлиненное, словно бы состояло из одних вертикалей; оно казалось особенно узким под округлой каской, которая при общем наряде подрывника – длиннополом пальто, клетчатом шарфе и ботинках – выглядела чужеродным и несколько комичным дополнением.
– Слышишь, Бертолет, – окликнул подрывника рослый конюх (это его стриг недавно партизанский парикмахер). – Ты не позычишь мне пару тола грамм по сто?
– Это зачем же? – подняв голову, с интеллигентной мягкостью спросил тот, кого звали Бертолетом.
– Хочу, понимаешь, коней поприучать до шуму, – объяснил ездовой. – А то мне привели необстрелянных… – Широкое лицо конюха расплылось в улыбке при упоминании о лошадях. – Прошлым разом он как вдарит, а они от страху давай чомбура рвать. Так я их усех батовкой захомутал… Ледве устояли!
И тут конюх заметил за деревом молоденькую медсестру. Она стояла, прислонившись к дереву. Лицо ее, усталое и напряженное, разгладилось. Она поправила пилотку и провела ладонью по коротко стриженным волосам, как будто только здесь, в этом уголке лагеря, могла ощутить свое девичество и молодость…
Рослый партизан подмигнул Бертолету. На его простодушном лице появилась хитрая усмешка. Он очень хотел казаться проницательным, этот парень из отрядного обоза.
– Галка-то, глянь, снова смотрит, – прошептал он. – На тебя смотрит!..
Медсестра, поняв, что ее заметили, шагнула к Бертолету, поставила перед ним бикс – хромированную коробку для бинтов.
– Запаять сможете? – спросила она.
Бертолет осмотрел коробку:
– Попробую.
Галина еще немного постояла рядом с подрывником и не спеша направилась к своему «медсанбату». Походка ее была легкой, скользящей. И Бертолет, и конюх посмотрели вслед сестре, вот только майор остался безучастным и продолжал глядеть прямо в притухающие уголья.
– Я часто замечаю, стоит и смотрит. На тебя!.. Контуженая она…
И конюх Степан дружелюбно толкнул подрывника в бок:
– А ты это… не теряйся.
– Степан! – сказал Бертолет. – Я сейчас детонатор буду вставлять, так ты уйди.
Но Степан не унимался:
– Красивая она, Галка… Вот только контуженая…
И вдруг улыбка сошла с его лица, он осекся и уставился в одну точку.
Бертолет,
