с Мансуром.
Завербованная мной тройка распределила свою работу следующим образом.
Старший брат выехал в Газни, где он владел большим поместьем. Оттуда он должен был руководить пропагандой среди племен гийзаев и нозиров.
Мансур посредством взятки получил должность учителя школы в Джелалабаде и поселился там. Оттуда он должен был вести работу среди племен восточных провинций, среди адридиев и в княжествах Северной Индии Дир-Сват и Баджаур.
Младший брат остался работать в Кабуле, где у него были большие связи среди духовенства. Он же служил связью между двумя первыми членами тройки и мной.
Все трое получили порядковые номера 13, 14 и 15. Работу свою они выполняли аккуратно. Информация Мансура отличалась точностью и детальностью. Старший брат в Газни специализировался в организации нападений на английские транспорты в пограничной зоне. Младший брат в Кабуле вел работу в правительственных учреждениях. Он вскоре предложил мне приобрести за две тысячи рупий афганский шифр министерства иностранных дел. О предложении мною было сообщено в Москву, но Москва ответила, что тратить деньги на покупку не следует, так как шифр… уже имеется в распоряжении спецотдела ОГПУ.
Глава 7
Разложение бухарской эмиграции
В Афганистане нашли убежище бывший эмир бухарский (проживавший в 18 километрах от Кабула в местечке Калай-Фатум) и главари басмаческого движения Фузаил-Максум и Курширмат. Оба главаря пользовались большой славой и влиянием как среди местных эмигрантов, так и среди населения советской Бухары. Эмир бухарский имел при себе около 300 человек; из их среды пополнялись руководители басмачества, и они же держали связь между эмиром и басмачами в советской Бухаре. Кроме того, в районе Северного Афганистана сосредоточилось около 30 тысяч эмигрантов, преимущественно туркмен.
Москва очень интересовалась бухарской эмиграцией и в каждом письме торопила меня с развитием работы. Подступ к эмиграции я нашел случайно. Однажды, катаясь верхом в окрестностях Кабула, я познакомился с бухарцем, любезно пригласившим меня в гости. Бухарец принадлежал к свите эмира и проживал в Калай-Фатуме. В одну из ближайших пятниц я поехал к нему и очутился среди басмаческого отряда. Благодаря моему знанию узбекского и турецкого языков меня сначала приняли за сотрудника турецкой миссии, но затем я признался, что служу в советской миссии, недавно приехал из Бухары. Признание мое было встречено враждебно, но затем слушатели, заинтересованные моими рассказами о родине и об общих знакомых, начали задавать вопросы, и мы мирно пробеседовали часа три. Оставив свой адрес, я уехал в Кабул, расставшись друзьями с хозяевами дома.
Результат беседы сказался через несколько дней. Явились три бухарца с просьбой выхлопотать для них разрешение вернуться на родину. Я просил прийти за ответом через два дня, сказав, что передам
