стены на длинных полках стояли книги по искусству. В свете последних новостей от них исходила аура махрового жульничества: каталоги музеев и выставок, монографии о художниках, обзоры Ташена и Лоуренс Кинг. Пачки старинных бумаг – реставрационная техника, рецепты красок, справочники на полдюжине языков, полные описания работ сотен художников, учебники материаловедения для художников… вот, например, знаменитая рецептурная книга красителей Ченнини или «Le Memorie di un Pittore di Quadri Antichi»[40] Федерико Йони.
– Он обладал феноменальной зрительной памятью, – сказал Георг. – Тридцать секунд перед работой Менцеля в Национальной галерее в Берлине хватало, чтобы он запомнил полотно на всю жизнь, причем в мельчайших деталях. В книгах он только искал сведения о применении материалов.
Он поднял клюшку и показал наконечником на длинный ряд справочников.
– Вот, к примеру, монументальный труд Бенезита «Словарь художников, скульпторов, дизайнеров и граверов». Виктор говорил: «Если чего-то в этой книге нет, значит, этого и на самом деле нет».
У Иоакима с детства застряла в памяти картинка, как отец сидит, углубившись в эту книгу, в снопике света от мансардного окна, и во взгляде его что-то такое, что заставляет их, детей, держаться подальше… Им кажется, что он совершает какой-то тайный ритуал… Оказывается, все так и было, только немножко по-иному, чем они себе воображали. Все представлялось теперь Иоакиму в новом свете.
На столе – развернутый фолиант. На полях слева – изображения печатей известных коллекционеров. А совсем рядом, в маленьком запирающемся металлическом сундучке, – штук пятьдесят печатей, каждая со своей подушечкой.
– Виктор ничего не оставлял на волю случая. Ведь при малейшем подозрении, если что-то не так, покупатель может обратиться за экспертизой… Уже в последние дни он скопировал подходящую печать из «Les marques de collection de dessins et d’estampes»[41]. Собственно, именно я попросил его создать внушающий доверие провинанс для моего маленького заказа…
– Я помню этот сундучок, – сказал Иоаким. – Папа говорил, что там лежат деньги… он называл его кассой.
На развороте книги, в самом верху, красовался герб, представляющий двух единорогов.
– Знаменитое коллекционное клеймо барона Милфорда! Возможно, Виктор предназначал его для моего Дюрера. Или эстампилль[42] И. Дж. Мариетта с роскошным львом. Посмотрите, здесь клейма всех крупных коллекционеров: Эрл Спенсер, граф Селоцци, А. И. Леру, Барди, Косуэй – все позапрошлого века, еще до первых больших инвентаризаций… Подлинное по всем признакам клеймо на обороте подлинного по всем признакам старинного полотна успокаивает покупателя и внушает ему доверие.
Георг закрыл книгу, взял свой костыль и захромал к нише, где стоял сейф. Иоаким двинулся за ним, тоже хромая, – что еще ему оставалось делать? Старик наверняка решит, что Иоаким его передразнивает.
– Сейчас я вам покажу, что осталось от знаменитой
Памятка для художников о старинных картинах» (
«Печати коллекций картин и эстампов» (
